Опять начали гореть леса и болота. Про сгоревшие деревни знают все, но про торфяные пожары – гораздо меньше. Между тем, по данным МЧС, из-за жары случается по 70–80 таких возгораний в день. Единственный способ предотвратить беду – начать масштабную разработку торфа.
Топливный рикошет
«Запасы торфяного сырья в РФ составляют 68 миллиардов тонн, они уступают только углю (97 млрд тонн), но превышают запасы нефти и газа (31 и 22 млрд тонн)», – рассказывают эксперты комитета Госдумы по энергетике.
Как мы распоряжаемся этим богатством? Полвека назад, когда торф широко применялся на электростанциях, в СССР его добывали больше всех в мире, 50 млн т в год. Но потом отказались, поскольку страна освоила гигантские газовые месторождения Сибири, и станции повсеместно перевели на голубое топливо. В те времена это было к лучшему, торфяные ТЭЦ разбрасывали густую копоть в радиусе многих километров.
Сейчас осталось 12 таких электростанций. Поэтому с середины 1970-х гг. добыча торфа падает. 15 лет назад процесс принял обвальный характер, за весь 2016 г. нарыли менее 3 млн тонн. Для сравнения: Финляндия добывает 15 млн т торфа в год, Ирландия – 8 млн т, Белоруссия – 6 млн тонн.
Специалисты не отчаиваются. Хотя по торфоразработкам мы съехали на четвёртое место в мире, эта индустрия приносит приличные деньги. 70% добычи приходится на удобрения, в основном на сапропель. Он стоит недёшево, так что работающие в стране два десятка крупных торфяных хозяйств не бедствуют. Доход каждого – десятки, а то и сотни миллионов рублей в год. Тут всё неплохо, чему во многом способствовали китайцы. Несколько лет назад компании из КНР вложили 70 млн долл. в разработку одного из крупнейших в мире Кулуденовского торфяного месторождения в Томской области с запасами более 50 млн тонн.
Увы, но главные проблемы возникают не с тем торфом, который добывают сейчас, а с тем, который извлекли из земли десятки лет назад. Речь о знаменитых торфяных пожарах, которые душат города. «Горят не сами болота, они мокрые, вспыхнуть не могут. Пылают осушенные в советское время, частично разработанные, а затем брошенные торфяные месторождения», – объясняет геолог, специалист по моделированию экстремальных природных ситуаций Константин Ранкс.
Мало того, что регулярно задымляющиеся поля портят здоровье миллионов людей. Вдобавок сгорают приличные деньги. «Ежегодная площадь торфяных пожаров в России – многие тысячи гектаров. При горении с каждого гектара выделяется 1,5 тысячи тонн углекислого газа. Всего за год набегают миллионы тонн выбросов CO2 в атмосферу», – объясняет профессор географического факультета МГУ Дмитрий Юминов.
По его словам, если восстановить старые торфяные карьеры и прекратить пожары, невыделившийся в атмосферу углекислый газ можно… продать другим странам. Подобно тому, как мы уже делаем с неизрасходованными выбросами промышленных предприятий: торгуем квотами по правилам Киотского протокола. По самым скромным оценкам, продажа торфяных невыбросов могла бы принести бюджету более 100 млн евро в год.
Лечебная грязь
Есть и другие, не менее удивительные способы заработать на торфе. Например, канадские фармацевтические компании патентуют 5–10 новых лекарств на основе торфа в год. Ирландское правительство начало активно вкладывать деньги в торфяную косметику.
Самое обидное то, что когда-то наша страна на десятки лет обгоняла мир в области торфяного хай-тека. В СССР лекарства из торфа производили в промышленных масштабах. Например, на Минском фармзаводе делали антисептики, в Одессе построили фабрику по производству торфяных капель, которые помогали от воспаления глаз.
Основные мощности по выпуску таких препаратов располагались в Ленинграде. Там создали уникальную технологию выделения из торфа гуминовых кислот, которые шли в лекарства от гастрита и язвы. В 1980 г. в СССР появилось очень неплохое торфяное средство от облысения.
Кроме лекарств дары болот шли в косметику. Ленинградская парфюмерная фабрика выпускала из торфяной вытяжки кремы для лица, шампуни, мыло. Правда, советские граждане их не видели. «Продукция на основе торфа на 90% шла за рубеж. Тогда торфяные институты приносили СССР столько валюты, что в Госплане их называли золотыми», – вспоминает заведующая лабораторией ВНИИ торфяной промышленности Л. Кузнецова.
Где всё это сейчас? Не все технологии забыты. Например, сохранилось уникальное производство торфяных грунтов. Они удерживают влагу, поэтому на них огромный спрос в жарких странах. «Благодаря грунтам урожайность зерна на аравийских краснозёмах увеличивается до 100–120 ц зерна с гектара. Поэтому арабские делегации днюют и ночуют в нашем институте. Только жалуются – в России слишком дорогая доставка грузов до морских портов, из-за этого цена вырастает вдвое», – рассказывает Л. Кузнецова.
Так что торфяная наука развивается. Недавно в Сибирском НИИ сельского хозяйства создали новый вид торфяных удобрений. Они очень концентрированные, можно перевозить хоть на край света, на месте разводить водой в 1 тыс. раз. Эксперименты показали: благодаря этим удобрениям листья посевов кукурузы в Краснодарском и Ставропольском краях пышнеют минимум вдвое.
Так что торфяная эпоха ещё впереди. Тем более в России торф не переведётся никогда. Каждый год в нашей стране нарастает 1,5 млрд куб. м такого сырья. Осталось всего ничего – употребить богатство с умом и в дело.