В России изменилась методика определения бедности

Официально в нашей стране 12% населения живёт за чертой бедности. То есть их доходы ниже прожиточного минимума в 12, 6 тыс. рублей. Но если человек зарабатывает 15–20 тыс. рублей, можно ли его вычеркнуть из списков нуждающихся? И как вообще получилось, что в России столько бедных при официальной безработице 4%? Это необычная динамика для относительно развитой страны. У наших партнёров по БРИКС – Бразилии и ЮАР не могут найти постоянную работу до 35% граждан, но врач или учёный обычно в состоянии нанимать прислугу, а не экономить на еде. А в России 33 млн бюджетников только в отчётах выглядят средним классом. И это не только их личная проблема: массовая бедность является тормозом для всей экономики.

«Где деньги, Зин?»

Прошедший 2021 год, объявленный в России Годом науки и технологий, начался со скандала с молодыми учёными из Новосибирска. Анастасия Проскурина, Екатерина Поттер и Евгения Долгова стали лауреатами Президентской премии, и 8 февраля их позвали на заседание Совета по науке и образованию с участием президента Владимира Путина. Нацлидер был в хорошем настроении, задавал барышням вопросы про материальную сторону их жизни. И старший научный сотрудник Института цитологии и генетики СО РАН Анастасия Проскурина не стала скрывать, что её зарплата немногим выше прожиточного минимума – 25 тыс. рублей. Хотя должность у неё достаточно высокая, к своим 35 годам она в институте уже 16 лет. А молодёжь, которая лаборантами начинает, вероятно, совсем нищета.

Слово Проскуриной прозвучало диссонансом на фоне отчёта профильных министров: дескать, всё хорошо, прекрасная маркиза. Зарплаты в науке, как и поручал президент, составляют более 200% от средней по региону. А средняя по Новосибирской области – 39 тыс. рублей. Президент нехорошо посмотрел на подчинённых и заметил: «У неё должно быть почти 78 тысяч. Где деньги, Зин?»

Ларчик открывался по-российски просто: чтобы пустить пыль в глаза и выполнить все наказы, зарплаты учёных повышают, но переводят сотрудников на 0, 5 ставки или на 0, 7. Чистым криминалом такой подход не являлся, если бы Проскуриной оставили половину её обязанностей, освободив, например, 2–3 рабочих дня в неделю. Но нет: сотрудница тянет лямку, как и до «повышения зарплаты».

Однако чиновники от науки не смутились и повели контратаку на саму Проскурину: якобы она вруша, а её реальный доход достигал в отдельные месяцы астрономической суммы в 44 тыс. рублей. Оказалось, за счёт грантов, которые тогда были, а сегодня их нет, и непонятно, как при такой системе планировать будущее, отдых, детей. Явившиеся в институт следователи допрашивали скандалистку более часа, после чего она ещё полдня рыдала в кабинете. В СМИ писали, что основной вопрос был: «Кто мог вас научить рассказать это президенту?» Для чиновников она была просто жалующейся девочкой, а не уважаемым учёным, получившим Президентскую премию за открытия в области онкологии. А подлинные столпы общества – конечно, они сами.

Зато для тысяч деятелей науки Проскурина – глас народа. Люди, комментирующие её соло в СМИ и соцсетях, подтверждали, что 40 тыс. рублей у молодого учёного может вылезти только с учётом грантов и коммерческих проектов. Программист Института космических исследований РАН (Москва) Наталья Савельева говорит, что её зарплата была чуть больше МРОТ – 13, 7 тыс. рублей. Но когда её перевели на 0, 5 ставки, а гранты кончились, на руки выходило 6888 рублей в месяц. Это в Москве! Впрочем, лаборант Института высшей нервной деятельности и нейрофизиологии Ольга уверяет, что работает на 0, 1 ставки и получает на руки «менее 1500 рублей в месяц». Хотя, по данным чиновничьих отчётов, зарплаты учёных намного превышают среднюю по региону, которая в Москве в прошлом году составляла 88, 9 тыс. рублей.

Россиянин уже привык к этому когнитивному диссонансу, когда глаза видят совсем не то, о чём рапортует чиновник. Очевидно, что народ беднеет, поскольку в разы сократились продажи новых автомобилей, заграничных туров, качественной одежды – об этом каждый слышал от самих продавцов. Но правительство уверяет, что в 2021 г. реальные доходы россиян выросли на 3, 5%. Официальная инфляция составила 8, 3%, но цены на многие виды продовольствия взлетели на 60–70%. Если покопаться, это можно найти практически где угодно. Число молодых учёных, к примеру, выросло, хотя никаких предпосылок к этому нет. Всё правильно: раньше считали «молодым» исследователя до 42 лет, а сегодня – до 45.

По этой логике в 2022 г. власти явно неспроста изменили методику подсчёта доходов беднейших слоёв. Введут новый показатель – «граница бедности». Тут, не зная предыстории, не разобраться. Но чутьё нас вряд ли подводит: реальные доходы населения в наступившем году почти наверняка снизятся. Но уровень бедности тоже упадёт!

Физиологический минимум

Экономист, профессор ВШЭ Евгений Гонтмахер, считает, что ещё 1 января 2021 г. произошла настоящая революция в том, как мы рассчитываем бедность. И революция со знаком «плюс». Ранее бедность в России определялась на основе корзины товаров, составляющих прожиточный минимум. В 1992 г., когда термин впервые появился в законодательстве, этот минимум называли «физиологическим»: «Учёные из НИИ питания Академии медицинских наук нам посчитали по белкам, жирам, углеводам набор для детей, людей трудоспособного возраста и пенсионеров. Под эти белки, жиры и углеводы была составлена корзина продуктов. Но надо понимать: «минимум» вводился только на время кризисного состояния экономики, это было записано в том президентском указе. Мы же предполагали, что произошёл шок, половина населения оказалась за чертой бедности, но потом всё вернётся на круги своя, начнётся экономический рост, и прожиточный минимум будет не нужен. Однако он в итоге дожил до 2021 года».

Как же так? Ведь в нулевых годах Россия пережила бурный экономический рост, и можно было бы перейти к так называемому относительному подходу в оценке бедности, который принят в Европе. Его суть в том, что черта бедности ставится в зависимость от уровня доходов в обществе. Если средняя зарплата в Германии, грубо говоря, 300 тыс. рублей в месяц, то и прожиточный минимум не ограничишь дешёвым продовольственным пайком. Даже бедняк должен как-то лечиться, отдыхать, покупать вещи. Поэтому в богатой Европе в годовую потребительскую корзину бедняка забивали стоимость телевизора, велосипеда, пары дешёвых туров на Канарские острова. Если бы в России приняли относительный подход, бедность статистически резко подскочила бы даже без телевизоров и велосипедов, а политически это было бы неприятно.

Тем не менее с 2021 г. Россия перешла на относительный подход. Прожиточный минимум с 1 января должен составлять 44, 2% от медианного дохода, а МРОТ – 42% от медианной зарплаты. Эти корявые цифры, вероятно, специально подгоняли под стратегическую задачу – не допустить всплеска числа бедных. Если бы сделали, как в Европе, 60% от медианной зарплаты, половина россиян оказались бы за «чертой». На практике это означало бы адские расходы для государства – находящимся за чертой бедности положены социальные льготы, льготы по оплате ЖКХ и т.д. А сегодня человека с доходом в 15 тыс. власть бедным не считает и никак ему не помогает, даже если у него коммуналка съедает половину дохода, а на лекарства приходится занимать.

Поэтому борьба за статистику по бедности – давняя традиция. В 2003 г. Россия напоминала ревущий перед стартом болид. Цены на энергоносители понеслись вверх, а реформы 2001–2002 г. убедили бизнес, что собственность отбирать не будут и можно пускать корни. Плоская шкала налогов, невысокие ставки, разумные поправки в Трудовой, Бюджетный и Земельный кодексы вызвали поток иностранных инвестиций. Начинался потребительский и строительный бум, причём большую часть «фирменных» товаров собирали на российских заводах. Казалось, страну ждёт блестящее будущее, и вполне своевременным выглядел призыв Кремля полностью решить проблему бедности в стране.

Но после экономического кризиса 2008–2009 гг. Россия переваливалась из рецессии в стагнацию, когда реальные доходы людей как минимум не росли. Тем не менее в 2018 г. президент Владимир Путин определил национальную цель: снизить уровень бедности в два раза до 2024 года. Потом по России прошёлся коронавирус, и указом №474 от 21 июля 2020 г. цель по снижению бедности вдвое была отодвинута до 2030 года.

Далее вводят относительный подход, но инфляция в течение 2021 г. вырастает до 8% и сильно бьёт по самым незащищённым. Поэтому в ноябре Кремль поручил правительству повысить прожиточный минимум и МРОТ на тысячу рублей. По словам Евгения Гонтмахера, это стало катастрофой для Росстата и Минтруда, поскольку никак не вписывалось в методику, которая начала работать с 2021 года. В ней ведь заложена взаимосвязь: черта бедности растёт вслед за доходами общества. Но у нас с доходами полная катавасия, а прожиточный минимум должен вырасти на 8, 6%.

В общем, границы бедности, которые вводятся с 2022 г., – это старый добрый физиологический минимум, внедрённый правительством Егора Гайдара 30 лет назад, когда страна стояла на пороге голода. То есть набор продуктов, который не даст умереть. Его планируют индексировать на уровень инфляции, ниже его стоимости не должно быть зарплат. При этом никто не запрещает навязывать работу на 0, 5 или 0, 1 ставки. В общем, всё будет как обычно: чиновники борются за цифры по снижению бедности, а бедняки могут рассчитывать разве что на помощь родни, что-нибудь продать или сдать, а то и перейти на натуральное хозяйство – огородничество, сбор грибов или ягод. А выплаты беднякам будут расти не автоматом вслед за доходами всей страны, а когда решат наверху.

Было бы неверным сказать, что борьба с бедностью в России – исключительно «бумажная». Власти несколько раз выплачивали от 3 до 10 тыс. рублей семьям с детьми: на сборы в школу или всем безработным родителям несовершеннолетних. Эти меры помогли в разгар пандемии поддержать уровень доходов наиболее уязвимых слоёв. Хотя сегодня, согласно докладу ВШЭ, ниже уровня бедности находится около 30% семей с детьми до трёх лет. А количество семей без детей, живущих ниже уровня бедности, за время пандемии выросло более чем в два раза – им ведь никто не помогал. И это статистика только подтверждает, что Россия стремительно беднеет, как тут с цифрами ни играй.

Выгорание бедных

В декабре 2021 г. глава Счётной палаты Алексей Кудрин заявил, что за 30 лет после распада СССР уровень жизни в России вырос примерно на 20%. Многие специалисты засомневались в корректности таких оценок. При Союзе страна на телевизор по полгода копила, а сегодня это дешёвый ширпотреб. Автомобиль тогда был дефицитом и предметом роскоши. А джинсы ценой в ползарплаты? А бутылка водки ценой в дневной заработок? А очереди за колбасой в сотню метров разве можно не учитывать?

С другой стороны, неравенства было куда меньше. По словам экономгеографа из МГУ Натальи Зубаревич, данные Кудрина «всё равно средняя температура по больнице»: «Если в среднем мы превысили советский уровень, это не значит, что его превысило всё население. По расчётам моих коллег из НИУ ВШЭ, до 40% населения в середине 2010-х годов имели доходы ниже, чем в среднем жители РСФСР в поздние годы существования Советского Союза».

По словам экономиста Владимира Тихомирова, существенно выросли цены на базовые товары, в том числе продовольственные. Расходы на ЖКХ и транспорт, которые при Союзе вообще не замечались потребителем, сегодня бьют по карману. А как сравнивать качество и доступность здравоохранения? Сегодня горожанин может за 3 тыс. рублей без боли и ужаса поставить долговечную зубную пломбу. Зато в сельской местности теперь в больницу не попасть, а «скорая» за 200 км приедет через 4 часа. Если нигде не застрянет.

Кудрин гордится, что в его бытность вице-премьером в нулевые годы уровень жизни в стране вырос в три раза. Но тут же признаёт: «Мы начинали с очень низкого уровня». Однако к концу 2018 г. Росстат насчитал 48, 2% россиян, которым денег хватает на еду и одежду, но товары длительного пользования и мебель они позволить себе не могут. Как же так получилось, что всего 3, 7% заработков людей уходило в накопления – хуже было только в 1998 г. после дефолта? А две трети российских семей вообще не имели никаких сбережений. То есть средний класс практически испарился.

И это случилось ещё до коронавируса. А по итогам 2020 г. на фоне пандемии реальные располагаемые доходы россиян упали ещё на 3, 5%. Тот же Росстат признавал, что число живущих за чертой бедности за год выросло на 400 тыс. и достигло 19, 6 млн человек. За 2013–2020 гг. все россияне стали на 10% беднее, согласно исследованию РБК. А есть и более жёсткие оценки: дескать, после 2014 г. мы не можем себе позволить четверть от объёма ранее потребляемых благ. Правда, на руках у населения около 14 трлн рублей (более половины в российской валюте). А на счетах в банках народ держит чуть ли не в три раза больше.

Казалось бы, какая тут бедность? Самая настоящая! Эти вклады и накопления распространены настолько неравномерно, что потребление говядины в стране достигло дна, но премиальные линейки выросли аж на четверть относительно 2010 года. Получается, обеспеченная прослойка стала лопать больше стейков, а беднейшим россиянам вовсе не хватает денег на мясо.

Не менее тревожно, что при стагнирующей экономике галопом растут долги физических лиц – аж на 22% за прошедший год. Как подсчитали в Центробанке, уровень долговой нагрузки (соотношение зарплат и платежей по кредиту) составляет около 10% – это тоже близко к историческому максимуму. По словам главы ЦБ Эльвиры Набиуллиной, россияне направляют на погашение долга 44% своих доходов. Сегодня народ должен те же 14 трлн рублей, которые находятся у него «на руках». Причём 47% россиян имеют на себе два и более непогашенных кредита.

Специалисты дают самые разные объяснения. Дескать, по России сильно ударил мировой кризис 2008–2009 гг.: упали и цена на нефть, и объёмы её продаж. Ну и Запад нам постоянно пакостит: то санкции примет, то инвестиции из нашей страны выведет. Пандемия опять же. Про структуру экономики и её привлекательность для инвестора заикаются немногие.

Недавний ректор Высшей школы экономики Ярослав Кузьминов назвал падение реальных доходов населения главным вызовом, с которым Россия должна сейчас справиться. И для этих целей не подойдут традиционные методы вроде «поддержки самых слабых». Для власти куда более опасно падение в бедность среднего класса, оставшегося в пандемию без работы или собственного дела. И не только политически.

Экономист Евгений Гонтмахер видит опасность не в 12% «официально бедного» населения, а в тех, кто не чувствует, что живёт нормально, – их не меньше 30–40%. Бедность консервирует отсталость: «Если в начале нулевых, когда был рост, все уверились в том, что всё всегда будет хорошо, всегда будут расти доходы, люди стали брать кредиты, начался потребительский бум, стали рожать больше детей, то сейчас люди вообще не понимают, что дальше – чисто по-житейски. Такой стресс угнетает людей, и долго в этом состоянии жить невозможно». Может случиться социальный взрыв, но есть и другой путь: люди начинают просто угасать, им уже всё равно.

И если завтра в нашу экономику вдруг прилетят с Марса вожделенные инвесторы, будут предлагать большие зарплаты, обучение, карьерный рост, откликнутся немногие. Гонтмахер формулирует: «У людей уже потеряна вот эта внутренняя энергетика, и они начинают довольствоваться тем, что есть. Тут ещё и государство подбросило 10 тысяч рублей и, может, завтра ещё чего-нибудь там подбросит. У такого общества остаётся очень мало шансов на развитие даже при каких-то изменениях наверху – политических, общеэкономических. Люди просто не выходят на связь».

Сам себе кошелёк

Пока народ перебивается с хлеба на квас, остаётся только убеждать его, что живёт он как никогда шикарно. В марте 2020 г. из Кремля сообщили, что в России 70% жителей относятся к среднему классу, вызвав бурю критики и насмешек.

Хотя власти как бы исходили из методики Всемирного банка: все люди, доход которых в полтора раза больше минимального размера оплаты труда, и есть средний класс. Но можно ли считать зажиточным человека, зарабатывающего чуть более 17 тыс. рублей в месяц?

Способов определять принадлежность к среднему классу немало. И не все они завязаны только на доход. Взять, например, Швейцарию – там понятия МРОТ нет, а середняк имеет годовой доход около 73 тыс. долларов. В США планка установлена на отметке 50 тыс. долларов, в Китае – 28 тысяч. Если из наших 17 тыс. рублей вывести годовой доход в долларах при курсе 2018 г., то получится 3 тыс. баксов. А сегодня и того меньше. Почти в 10 раз уступаем Китаю, который со своим подходом ещё в 2015 г. оценивал популяцию середняков в 109 млн человек. Ещё в 2015 г. швейцарский банк Credit Suisse выпустил обзор состояния среднего класса в мире: выходило, что уже тогда в России между богатыми и бедными находилось лишь 4, 1% граждан.

Как считали? Что в Европе, что в США критерии следующие: доход, площадь жилья на каждого члена семьи, владение автомобилем. Есть дополнительные признаки: уровень образования, направление затрат на инвестиции, недвижимость, товары длительного пользования. По словам директора по социальным исследованиям НИУ ВШЭ Лилии Овчаровой, ни в коем случае максимум трат среднего класса не должен приходиться на текущее потребление: продукты, оплату счетов либо на автомобиль. «Середняки» должны быть выше этого! В США таким критериям соответствует более половины населения, а в Германии – более 80%.

Что особенно обидно для российских властей, на Западе наиболее обеспеченная и защищённая возрастная группа – пенсионеры. Таким попробуй скажи: «Денег нет, но вы держитесь». Или что их держава «встаёт с колен», пока они разоряются.

Но как-то оправдываться чиновникам необходимо. Так вот, целый сонм специалистов в России утверждает, что определять принадлежность человека к среднему классу по финансовым возможностям неправильно в принципе! Основное внимание следует уделить самоидентификации: как, мол, вы себя сами ощущаете. А кем может считать себя человек, переживший перестройку и первые постсоветские годы? В магазинах без очередей и талонов продаются мясо, табак, водка. Раз на всю эту роскошь хватает денег, значит, я уже не бедный. Богатым меня тоже не назвать – значит, средний класс.

Аналитики НАФИ объявили средним классом людей, которые могут позволить себе купить бытовую технику и мебель, даже если на более дорогие покупки им требуются дополнительные средства. А заодно и популяризировали новый термин. В Америке людей, способных приобрести еду и одежду, но влезающих в долги ради телевизора, назвали бы просто – «бедняки», или «нищеброды». А в России они – «предсредний класс».

По словам директора Института социологии РАН Михаила Горшкова, профессиональная структура нашего среднего класса, доходные характеристики, функции напоминают характерные черты среднего класса развитой Европы начала 1970-х годов. Также важно, что две трети его представителей – это чиновники и работники госпредприятий. По данным опроса, проведённого ещё в 2016 г., хорошим питанием могли похвастаться меньше половины среднего класса – 45%. Это коррелирует с оценками минимальной потребительской корзины, которая у нас безбожно занижается: уже несколько депутатов пробовали питаться на 4367 рублей в месяц и признавали, что это нереально. В 2021 г. корзина стоила уже 10, 8 тыс., что всё равно в 2–3 раза дешевле Испании или Германии. Если в Европе на еду уходит никак не меньше 300 евро в месяц, то в России «средний класс» её просто не потянул бы (по нынешнему курсу выходит 27 тыс. рублей).

По сути, лояльные властям социологи пересекли параллельные прямые: у них недоедающий человек может быть отнесён к состоятельной прослойке общества. Характеристики среднего класса и вправду не связывают с его доходом! И это такой же нонсенс, как оценивать автомобиль по инкрустациям руля, а не по скорости, расходу топлива и количеству колёс.