В 2020 году в России официально обнищали 120 тысяч человек

Прошедший 2020 г. поставил рекорд по числу банкротств граждан – их стало больше сразу на 70%. Около 120 тыс. официально обнищавших граждан приходится в основном на Москву, Петербург, Самару, Екатеринбург и ещё несколько крупных городов. До настоящей провинции, где концентрация бедняков наиболее велика, процесс просто не дошёл: часто бывает, что человек просто давно не платит по кредитам, взять с него нечего, а идти в суд он не видит никакого резона.

Банкрот уходит от погони

Нужно понимать, что 95% личных банкротств в 2020 г. было инициировано самими гражданами. То есть они рассчитывают когда-нибудь разбогатеть – города полны идей, планов и мечтаний. Поэтому и хотят списать старые долги, в течение 5 лет отдавая определённую часть своих доходов, чтобы впоследствии им не предъявляли бесконечно жестокие пени. В глубинке люди просто доживают, и надежды у них в дефиците.

Банкроты 2020 г. на всех были должны около 320 млрд рублей, а погасили менее 4%. Это говорит о том, что процедурой стали чаще пользоваться простые люди, а не крупный и средний бизнес, который первым бросился добиваться списания долгов после вступления в силу соответствующего закона в 2015 году. Сегодня юристы подстроились под реальных бедняков, тем более негативные последствия личного банкротства в России менее существенны, чем в Европе, где народ всеми силами пытается реструктуризировать долги и даже пустить с молотка недвижимость, чтобы не получить клейма «личного банкротства».

Законодательная база за 5 лет действия закона тоже меняется в пользу должников. В 66% случаев банкротство гражданина регистрируется, даже если банку не удалось получить с него ни копейки. Но это возможно, только если он добросовестно сотрудничал с правосудием и не скрывал имущество или мешки с деньгами. Официально лишь 5% банкротов-физлиц пытались обмануть суд. А это означает одно из двух: либо на российский народ наконец снизошла святость, либо судебные приставы не слишком искали собственность должников. Это относительно благостная ситуация – и не факт, что она продлится долго.

До середины 2010-х годов власть видела в энергичном потребительском кредитовании лишь потенциал роста. Банки брали дешёвые кредиты на Западе и перепродавали их собственным гражданам. Как следствие, сказочно росли продажи автомобилей и бытовой техники. Поближе к потребителю перебрались десятки крупных отвёрточных производств, а ВВП надувался неплохими темпами роста.

Но потом стало понятно, что банки, борясь за рынок, раздают деньги в долг всем подряд. Это чревато значительной долей невозврата и, следовательно, высокими ставками. А значит, и кредиты для бизнеса будут дорогими, мешая ему нормально развиваться. К тому же оказалось, что запутавшиеся в долгах граждане часто выключены из экономической жизни. Кто-то, чтобы рассчитаться, пошёл на преступление и сел. Кто-то попал в «чёрные списки» и не может найти нормальную работу. Кто-то уехал за границу, кто-то запил. К 2014 г. 6, 4 млн россиян больше трёх месяцев не платили по кредитам. А тут ещё грянул кризис, для банков пересохли кредитные реки Запада, а рассчитываться по старым долгам приходится в подорожавшей валюте.

Банки привлекли для бесед с должниками коллекторские агентства, часто представлявшие собой реинкарнацию бандитов из 1990-х. Такие могут разрисовать входную дверь, проколоть колёса машины, угрожать изнасиловать сестру. В Петербурге коллекторы наехали на пятиклассницу. Девочка сиганула с 10-го этажа, написав в предсмертной записке родителям: «Бегите. Спасайтесь. Мы должны им 83 тысячи». Ребёнок чудом выжил, оставшись инвалидом, а никаких долгов у её родителей не было – пацаны обознались. В Усть-Сосновке на Кузбассе мать пятерых детей отравилась после беседы с вышибалами. До этого 52-летняя женщина потратила 60 тыс. рублей на похороны мужа и просрочила платёж по кредиту. В Волгоградской области после визита коллекторов 48-летнюю заёмщицу разбил инсульт. В Калининграде адрес и фамилию девушки, задолжавшей банку 20 тыс. рублей, размножили на порнографических плакатах по месту жительства с призывом: «Её киска ждёт вас в гости».

Лидер объединения «Кредитная амнистия» Михаил Козлов насчитал, что банковско-коллекторское давление становится причиной около 20 тыс. самоубийств в нашей стране ежегодно. При этом банки много лет блокировали принятие закона о банкротстве физлиц. А действующие законы работали не симметрично. Банкам до поры не мешали вписывать мелким шрифтом чудовищные пункты где-нибудь на 32-й странице кредитного договора. А заёмщика из Воронежа Дмитрия Агаркова, который вписал в договор свои условия (работники банка этого не заметили), обвинили в мошенничестве.

Даже когда Генпрокуратура сформировала запрос к Госдуме РФ на написание закона о коллекторской деятельности, думцы ответили Законом «О потребительском кредите», который лишь запрещал коллекторам терзать жертву по ночам – с 22 до 8 часов в будние дни и с 20 до 9 часов в выходные. По российским законам гражданина могли признать банкротом даже после смерти: оспорить сделки за последние три года и наложить руку на часть наследственной массы. Покойникам начислялись проценты по кредиту, пока никто из родственников не вступил в право наследования. К выплате долгов могли прикрутить не только поручителя, но и бывшего супруга. Например, люди цивилизованно развелись, разделили кредитную жилплощадь: муж смог платить ипотеку за свою квартиру, а жена – нет. Отобрать жильё могли у обоих.

Унылая пора

В общем, закон о банкротстве физлиц появился во многом вопреки давлению банков. Но к январю 2015 г. среднестатистический заёмщик тратил на погашение кредитов порядка 45% своих ежемесячных доходов. Показатель же в 50% считается критическим, и из общества необходимо выпустить пар. Власть одной рукой отпустила грехи бедноте, другой дала банкам новые возможности забирать имущество задолжавших предпринимателей.

Если бы закон вышел слишком либеральным, мог повториться сценарий ипотечного кризиса в США, где люди набрали кредитных домов и объявили себя банкротами. А жилище забрать нельзя. Если же разрешить изъятие жилья за долги, то это грозило властям социальным взрывом. Только по ипотеке россияне задолжали 1 трлн рублей, а просрочка выплат достигла критических 8%.

В западных странах законы о банкротстве устроены идентично: гражданин заявляет в суд о признании его банкротом, у него забирают имущество, кроме необходимого. Определяется неприкосновенная часть его ежемесячного дохода: например, 600 евро. Из остального банк забирает от 5 до 90%. Это длится не более пяти лет, потом все долги списываются. Банк получает реальные средства, а просроченные миллиарды не висят у него на балансе. Для должника появляется шанс вылезти из неподъёмных долгов.

Принятый Госдумой в первом чтении закон о банкротстве так и рекламировался – помощь гражданам в избавлении от долговой кабалы. Но ведь и лоббисты банков не зря хлеб едят. В одной из редакций закона жилище должника неприкосновенно только в рамках «санитарных норм»: не менее 30 кв. м на двух супругов или 30 «квадратов», например, на мать-одиночку и по 15 на каждого из детей или бабушек. Если бы это прошло в окончательный документ, то собственник 100-метровых хором на Кутузовском проспекте мог легко оказаться в 30 метрах в Тёплом Стане за просроченный платёж по кредиту свыше 100 тыс. рублей. Также лоббисты предлагали аннулировать сделки, по которым банкроты переводили на родственников квартиры-машины в течение пары лет.

Как ограничить право банкрота проживать в трёхуровневых апартаментах в Москва-Сити, законодатели спорят до сих пор. Но даже сегодня процедура банкротства часто очень болезненна. Разорённый человек должен вложить в неё 100–150 тыс. рублей по минимуму. Ему необходимо найти себе арбитражного управляющего по 25 тыс. на каждую из двух процедур (реструктуризация и банкротство), подтвердить свою платёжеспособность, внести депозит на счета арбитражного и оплатить публикации в СМИ о состоянии своих дел. В реальности управляющий может начать его доить, поскольку полностью распоряжается деньгами на банковском счёте.

К радости банков, в России выросло поколение, считающее жизнь в кредит нормой и не готовое снижать уровень потребления, несмотря на любые катаклизмы. За банками в России чаще всего стоит государство, которое эффективно истребляет конкурентов при помощи административного ресурса. А значит, и выдача кредитов населению – вопрос выживания той же власти.

За три квартала 2020 г. задолженность россиян по кредитам возросла сразу на 10% и достигла устрашающих 19, 3 млрд рублей. Люди всё чаще берут новые кредиты, чтобы закрыть старые – перекредитовываются. Таких, по разным оценкам, 30–50%. Раз общий рост задолженности растёт, семейные хозяйства, имея по пять кредитов, скоро окончательно утратят дно под ногами. Суды рискуют столкнуться с волной банкротств физлиц, а банки – с высоким процентом невозврата. Центробанк окажется перед необходимостью эмитировать всё больше ничем не обеспеченных денег, что разгонит инфляцию и добьёт надежды на экономический рост. В такой ситуации процедура банкротства физлиц может существенно усложниться.

Всё очевиднее, что россияне беднеют. Даже если придворные социологи запишут в средний класс 90% граждан, этот процесс не остановить. В пандемию власти показали, что не планируют идти по стопам бесчеловечного Запада и раздавать населению деньги – этот ход противоречил бы всему, что мы знаем о нашем государстве. Пандемия и очередные политические склоки позволят переложить всю вину за проблемы на вирус и на Запад. Недаром в Кремле всё чаще апеллируют к стойкости военного поколения, которое «дни и ночи у мартеновских печей» послушно терпит лишения под светом кремлёвских звёзд. Сегодня не смыкать очей вполне могут заставить долги перед той же властью.