Волга берёт своё

Правительство РФ наконец озаботилось состоянием Волги: Минприроды обещает, что великая река всего через два года станет чище в 9 раз. На реализацию проекта «Оздоровление Волги» до 2025 г. планируется затратить невиданные для экологической программы 257 млрд рублей, и этот замах заставляет дуть на воду. Тревожный знак в том, что почти половина этой суммы приходится на частные деньги, которые только планируют привлечь. А ненадёжность частников – это знакомая чиновничья отмазка, почему казённые миллиарды потрачены, а толку никакого. Кроме того, основная часть бюджетного пирога рассчитана на период после 2020 года. Читай – «если будут деньги». Наконец, программа почти не затрагивает ряд важнейших волжских проблем. И это может свести на нет все усилия, даже если планируемые мероприятия удастся профинансировать и осуществить.

Река-мутант

Когда «АН» в 2013 г. рассказали о бедственном состоянии Волги, картина выглядела апокалиптически. Биомониторинг Волги на государственном уровне не проводился с 2000 г., когда упразднили Госкомэкологию. Местные учёные собрали целую коллекцию выловленных в реке рыб-мутантов, а у встающей с колен державы не находилось трёх копеек, чтобы детально выяснить, насколько это опасно для людей. Всё-таки в Волжском бассейне сосредоточено около 40% промышленного и 50% сельскохозяйственного производства страны, здесь живут около 60 млн россиян. Никто не изучал и последствия 26 мирных ядерных взрывов советской поры, произведённых в этих краях.

По данным Института экологии Волжского бассейна РАН, из-за обрушения берегов в Волгу ежегодно попадает 300 млн  т земли. Из этой среды произрастают цианобактерии (сине-зелёные водоросли), выделяющие 300 видов органических веществ, часть из которых ядовита.[end_short_text] Точнее сказать нельзя, потому что две трети из них вообще не исследованы. Волжская вода считалась пригодной для питья только потому, что в ульяновском «Водоканале» проводили хлорирование с аммонизацией и брали пробы по 74 показателям. Хотя в Волге 1, 5 тыс. потенциально вредных веществ.

По подсчётам общественников, в бассейне Волги брошено около 2, 5 тыс. кораблей, баркасов и даже нефтеналивных судов, а местные власти не пытаются даже слить с них остатки топлива и масел. А чего им выполнять сизифов труд, если на реке чуть ли не каждый год случаются нефтяные разливы: например, в 2009-м под Самарой длина нефтяного пятна составляла 10 км. А 100-тысячный Вольск живёт вовсе без очистных сооружений, роль которых выполняет «Волга-Волга, мать родная».

Хотя «мать» с 1930-х годов не является рекой – это цепь гигантских водохранилищ. В некоторых работах она так и называется – «природно-техногенная система». После того как в первые пятилетки возвели восемь плотин ГЭС, течение реки навсегда нарушено – вода двигается в 10–15 раз медленнее, чем 100 лет назад. По мнению ряда специалистов, Волга потеряла способность к самоочищению: утрачены 98% нерестовых площадей белуги, 80% осетра и 40% севрюги.

Нельзя сказать, что для спасения реки ничего не делалось. Например, начали уборку брошенных кораблей. И хотя взятую с потолка цифру в 2, 5 тыс. брошенных бортов повторили все первые лица, в реальности в Астраханской области вместо 800 кораблей оказалось всего 192. В Самарской области уже поднято 69 из 76 судов. В Чувашии по иску природоохранной прокуратуры достали даже затонувший в Чебоксарском водохранилище на глубине 16 метров толкач-буксир, на борту которого находилось 4 тонны дизельного топлива. А в Самаре планируют поднять и превратить в музей ледокол XIX века.

Нижегородская область рассчитывает привлечь 15, 3 млрд рублей на оздоровление Волги. И хотя две трети суммы собираются получить из Москвы, подвижки есть. Решили взяться за рекультивацию Бурнаковской низины на берегу Волги, где при СССР располагались отстойники кислых гудронов, а с помощью мазута на здешних болотах травили малярийных комаров. Лет 20 назад часть низины отдали под застройку, переложив все меры по рекультивации земель на подрядчика. В Ульяновской области и Чувашии приняли свои программы по спасению Волги.

– Проблемами реки надо заниматься, но всё не так ужасно, как зачастую пишут, – говорит недавний директор Института экологии Волжского бассейна Геннадий Розенберг. – Конечно, загрязнение сказывается на увеличении различных патологий у рыб. Это не значит, что волжскую рыбу совсем нельзя есть, от двух рыбок вы отравление тяжёлыми металлами не получите. В Волге сейчас примерно 55 видов рыб. Да, мы потеряли сельдь-залом, но есть экологические законы, и ниша пустой не будет. Пришли другие виды: бычок, например. Для улучшения ситуации нужно создание единой системы мониторинга. Надо привлекать космическую технику, надо вкладывать. А у нашего института единственное судно, подаренное ещё Иваном Дмитриевичем Папаниным, на которое скоро могут не продлить лицензию. Новое стоит порядка 5 миллионов евро, и начальству проще закрыть институт, чем выделять такие деньги.

Хитрая экология

Первая федеральная целевая программа по оздоровлению экологии Волги появилась в 1998 году. За 139 млрд рублей планировалось прекратить сброс в реку неочищенных стоков, вдвое увеличить рыбопродуктивность водохранилищ и повысить уровень экологического воспитания масс – примерно того же хотят и сегодня. Но к 2000 г. программа благополучно умерла, и на высшем уровне про Волгу вспомнили только в 2011-м: тогдашний президент Дмитрий Медведев поручил правительству и Министерству природы разработать первоочередные меры по спасению Волги. И выделил на эти цели целых 300 млн рублей. Параллельно проблемы Волги запихали в ФЦП «Развитие водохозяйственного комплекса России в 2012–2020 годах» с мощным бюджетом в 523 млрд рублей. Но как можно решать проблемы, которые ещё толком не изучены? Вот и ФЦП оплачивала строительство Элистинского водохранилища в Калмыкии за 1, 3 млрд рублей, хотя основные проблемы, люди и мощности сосредоточились в Казани, Самаре, Ульяновске, Нижнем Новгороде. Самая распространённая форма работ на Волге – берегоукрепительные работы на стенах водохранилищ. На что конкретно уходят деньги, не знают даже специалисты. Для сравнения: в проблемной Волго-Ахтубинской пойме очисткой воды занимаются лишь два земснаряда вместо 40, работавших в советские времена, но чиновники не замечают этой очевидной проблемы.Про Волгу снова вспомнили в 2017 г., который был объявлен Годом экологии. На казённые деньги начали чистить Байкал, прошлись по средним рекам и наконец добрались до Волги. Вроде радоваться надо, но первые телодвижения исполнителей не предвещают ничего хорошего. Первым делом планируют призвать к ответу 200 загрязнителей реки. Спрашивается: что мешало раньше? Есть научно обоснованные подсчёты: для очистки Волги потребуется 60 лет. А поскольку очистные сооружения столько не живут, выход один – бессточные технологии. Но об этом даже никто не заикается. Тогда как можно оценивать планы сократить стоки в 9 раз к 2020 году?

Бизнес Волжского региона опасается, что проблему, как обычно, переложат на его плечи. Уже есть планы повысить на 15% плату за пользование водными ресурсами, что принесёт 20 млрд рублей, и создать фонд по аналогии с Фондом ЖКХ, в который заставят платить крупные предприятия. А тем придётся увольнять работников, сокращать расходы на социалку. И самое главное – не видно комплексных решений.

Есть, к примеру, важнейшая проблема: на Волге каждый год появляются новые мели. В 2017 г. в районе Васильсурска сел на мель теплоход «Очарованный странник» со120 ветеранами Второй мировой. Речной круиз был подарком к Дню Победы, чудом обошлось без серьёзных травм. Один из самых проблемных участков на реке – между Городцом и Нижним Новгородом. Решение проблемы оценивается в 43, 5 млрд рублей, которые необходимы для строительства Нижегородского низконапорного гидроузла. Но мало кто вспоминает, что главная причина обмеления – бесконтрольная добыча нерудных строительных материалов из русла реки и рядом с берегом. Годами шныряют комиссии, кого-то ловят и штрафуют, а через неделю всё начинается по-старому.

Та же картина с вырубкой лесов. Если на самой Волге ситуация более-менее контролируется, то на притоках и чёрные лесорубы резвятся, и вполне легальные заготовители с официально кем-то подписанными квотами. Хотя все знают – нельзя. Равно как с жилищным строительством на береговой линии надо знать меру. А меры нет, потому что за вид из окна на реку покупатели готовы платить.

В Рыбинске замены требуют 93% водопроводных сетей, в Переславле-Залесском – 86, 3%. У 90% артезианских скважин, предназначенных для питьевого водоснабжения волжан, срок эксплуатации превысил нормативный. Если эти проблемы не решать, то и борьба со стоками заводов может не дать эффекта.

– За последние 25 лет в реку стало попадать гораздо меньше промышленных сливов, – говорит директор Координационного центра движения «Поможем реке»Елена Колпакова. – Заводов стало меньше, многие добровольно убрали стоковые трубы из реки. Зато выросла степень органического загрязнения. Ведь в Волгу нередко попадают и наши коммунальные отходы, в неё же выходят стоки ливнёвки. В водохранилищах, где вода стоячая, это может привести к ужасным последствиям: своими глазами видела берега, засыпанные дохлой рыбой, в Ивановской области. Огромная проблема – состояние малых рек, питающих Волгу. Например, река Левинка в черте Нижнего: понастроили гаражей на берегах, в воде плавают мусор, машинное масло, покрышки. Жители близлежащих домов, насмотревшись, ленятся нести мусор до отведённого места, в реку бросают отходы и обитатели дачного посёлка выше по Левинке. Обращения в суд не всегда приносят результат. Мы долго добивались, чтобы из Мещерского озера убрали сливную трубу неизвестного происхождения. Суд признал нашу правоту, были комиссии, заседания, но труба и ныне там. Мы с возвышенным чувством слушаем «Течёт река Волга…», но в повседневной жизни почему-то позволяем потребительское отношение к ней.