Подделка на прилавке

Страх россиян купить поддельную еду или технику почему-то разросся именно сегодня, когда положение более-менее благополучное. Причём авторы большинства скандальных разоблачений – государственные чиновники. Раньше всё было наоборот: бюрократия успокаивала народ после леденящих душу журналистских публикаций. А нынче получается непатриотично: только Россия отказалась от значительной доли импорта, как качество продукции резко упало. Но тут не до патриотизма: идёт ведомственная битва за контролирующие функции. А чтобы их набрать побольше, надо для начала покрепче всех напугать.

«Вкус детства»

От людей старшего поколения часто слышишь, что сегодня у продуктов «вкус не тот». И это автоматически означает сомнения в их подлинности. Вот при СССР было овсяное печенье из овса и сметана без консервантов. На удивление народ забыл, как находил в ресторанном супе хвосты каких-то грызунов, а в батонах – использованную бумагу. Как в заварном чайнике всплывали мухи, а конфеты ириски намертво сводили обе челюсти, словно клей «Момент». Как каждый взрослый мужчина, не отходя от прилавка, проверял качество купленной водки: раскручивал бутылку волчком и всматривался в поднимающийся со дна «смерч». Помимо хлеба насущного отравляли жизнь отклеившиеся после первого же дождя подошвы ботинок или лопающиеся при надевании носки.

Сегодня проблемы не такие острые. Хозяйки жалуются, что до присоединения Крыма набора для борща хватало на кастрюлю супа, а сегодня нужно два таких набора. Или в развесном салате всё меньше рыбы и мяса, а больше лука и картофана. Но это всё же лучше, чем мухи, гвозди и пойло на основе технического спирта, от которого можно ослепнуть.

Что касается «вкуса детства», то зачастую просто изменились технологии. Где-то качество продукта выиграло, где-то нет. Например, хлеб раньше пекли на дрожжах, когда густая опара бродит 6 часов, потом тесто ещё часа два доходит. А в нашей пекарне при гипермаркете может просто не быть места на подобную канитель, поэтому используют безопарный ускоренный метод: не дают тесту созреть, добавляют улучшители вкуса. Видели пухлые такие «чиабатты»? Это из-за того, что в них не успевают произойти необходимые процессы брожения.

Неповторимый вкус советской сметаны достигался благодаря мезофильным штаммам, которые сквашивали сливки при невысоких температурах. А сегодня используют закваску, которая не позволяет вырасти посторонним микроорганизмам. Аналогично творог уже не квасят естественным путём, размешивая в ванной деревянным веслом. Сейчас режим производства закрытый, меньше рисков получить инфекционную «бяку». А о вкусах не спорят: кому-то нравится «как тогда», кому-то – «как сейчас».

Что же тогда есть контрафакт? Лейтмотивом последних лет стали мел в молоке, вредное пальмовое масло, перебор с фосфатами в колбасе. Хотя мел – нерастворимое вещество, которое выпадает в осадок. И раз мы не видим его на дне чашки с молоком, значит, кто-то сильно передёрнул информацию. Пальмовое масло – прямое следствие обнищания страны, где две трети населения тратят на еду более половины своего дохода. Чтобы удержаться на рынке, производители сокращают себестоимость продукции, а пальмовое масло – самый дешёвый вариант из подобных. Это совершенно нормальный продукт, если он очищен, но основные российские импортёры – Малайзия с Индонезией, поставляющие самый дешёвый технический подвид. Де-юре это не контрафакт – просто кто-то пролоббировал правила контроля, при которых такой «технарь» можно заливать в сметану или масло. И на каждого россиянина приходилось по 7 литров пальмового масла ежегодно.

При этом контрафактными считаются купленные у соседки по даче огурчики, не прошедшие контрольных процедур. Если взять непродовольственный сектор, то чуть ли не главной проблемой являются стройматериалы. Бывает, экспертизы показывают, что при производстве ламината или утеплителя использованы вредные низкокачественные смолы. Но на проверку товар имеет все необходимые сертификаты. Простой потребитель перестаёт понимать, кто и как защищает его интересы.

Найти и напугать

По определению контрафакт означает подделку какого-то определённого продукта. Существуют подсчёты, основанные на размерах таможенных конфискаций: мировой оборот подделок – от 200 до 360 млрд долларов в год. В частности, ежегодно подделывается более 40 млн швейцарских часов, прибыль – на 1 миллиард. Показательно, что в Европе фальсификата конфискуют всё больше год от года – в основном лекарства и сигареты. Европейский лидер – благословенная Италия, где 32% от всего производимого контрафакта приходится на модные одежду и аксессуары. А вы уверены, что покупаете подлинный бренд в торговом центре в Сокольниках?

– В Европе контрафактом считается продукция, нарушающая чьи-то авторские права. А в России – любой товар, до которого не дотянулись руки государства, – говорит юрист Андрей Воробьёв. – У нас это не только поддельный айфон, но и фермерские продукты, которые вообще не являются брендом. Население не доверяет продуктам из магазинов и старается покупать, например, мясо, не прошедшее ветеринарный контроль. Или рыбу, пойманную знакомыми. Рыба априори не может быть контрафактной, если только её не из пластмассы сделали и не продали как натуральную. Нагнетая истерию, чиновники пытаются расширить собственные полномочия на борьбу с контрафактом. Одновременно это и новые возможности кошмарить бизнес.

Сегодня Роспотребнадзор следит за товарами в магазинах, а Россельхознадзор – за работой ветеринарных служб. По сути, первая служба контролирует качество, вторая оценивает безопасность. И над ними с 2009 г. витают призраки централизации: уж кто только не пытается объединить их в одну структуру. Вопрос, кто кого «съест», будет зависеть от масштаба создаваемых инфоповодов.

Один из самых известных скандалов: Россельхознадзор в октябре 2015 г. заявил, будто в России фальсифицировано почти 80% всего сыра. Успокаивать россиян пришлось лично премьеру Дмитрию Медведеву, призвавшему чиновников быть аккуратнее в высказываниях. Но в 2016 г. Россельхознадзор снова нагнал жути, рассказав о случаях фальсификации молочной продукции с помощью крахмала, мела, мыла, соды, извести и гипса. Уже в 2017-м помощник главы ведомства Алексей Алексеенко ляпнул, что в стране «устойчиво фальсифицируется» 25% вообще всех продуктов за исключением яиц. И был опровергнут собственным шефом Сергеем Данквертом.

Недавно глава Минпромторга Денис Мантуров заявил в Совете Федерации, что доля фальсификата на молочном рынке составляет 20%, а на рыбном – до 50%.Бизнес отреагировал нервно. Понятно ведь, что за такими заявлениями обычно следуют усиление контроля и рост всевозможных поборов. Национальный союз производителей молока считает, что на их поляне подделок не более 6–7%.

В июле 2017 г. правительство внесло в Думу проект закона о тотальной маркировке лекарств, позволяющей отслеживать каждую из 7 млрд упаковок. Все они будут помечаться специальной меткой. А потребители смогут проверить легальность препарата на месте: ФНС представила приложение для смартфона, считывающее код на упаковке. В проекте участвуют аж семь ведомств, а к 2018 г. более 300 тыс. участников отрасли войдут в систему маркировки.

С помощью экспресс-тестов собираются проверять качество топлива на АЗС. Дескать, пока везёшь пробу до лаборатории, всякое может случиться, а тут нарушения будут выявляться на месте. Проблему ещё в 2015 г. затронул президент Путин: тогда нарушения выявлялись на 43% заправок. Под «нарушениями» подразумеваются такие вещи, как разбавленный бензин, превышение в горючем концентрации серы, метилового спирта, железа, подмена дизельного топлива судовым, которое не облагается акцизом. Результаты бывают очень печальны – быстрое разрушение двигателя, к примеру. Но даже полезная с виду мера заставляет дуть на воду: не хотят ли крупные сети с помощью тотального «экспресс-тестирования» выкинуть с рынка конкурентов поменьше?

Самая страшная тайна

За всей этой вознёй упускается, что главная проблема российского рынка – вовсе не контрафакт. Просто у нас можно законно продавать низкокачественную продукцию, которую в Германии или Дании не пустили бы к полкам на пушечный выстрел. В России отсутствует национальная система контроля качества продукции. Советский Союз – далеко не лучший пример, но там хотя бы действовали 75 тыс. ГОСТов, вводивших стандарты на любую продукцию. В 2003 г. их сделали необязательными – якобы эта мера должна оживить бизнес, измученный административными барьерами. Но разве стандарт по выпуску сливочного масла из натурального молока – это барьер?

ГОСТы заменились техрегламентами, которые покрывают 10% магазинного ассортимента. Всё остальное производится на основании технических условий, которые зачастую формирует сам производитель. Он может написать, что в овсяное печенье не нужно добавлять овсяные хлопья, а достаточно ароматизатора и усилителя вкуса и каких-нибудь отрубей.

Зато с административными барьерами всё прекрасно, например: с 2015 г. Роспотребнадзор не должен заранее уведомлять производителя о проверке. Но, для того чтобы бизнес мог платить по итогам этих проверок штрафы, нужно всё-таки позволять ему зарабатывать. А выбор между интересами чиновника и потребителя всегда очевиден.