Правительство вспомнило о народной тяге к природе, объявило 2017 г. Годом заповедников и национальных парков. Надо сказать, это первый серьёзный всплеск государственного интереса к теме за последние полтора десятилетия. В конце 1990-х гг. в РФ разразился бум создания новых заповедников, но в последующие 17 лет добавились только три: Кологривский лес и совсем крохотные по площади Утриш и Шайтан-Тау. Правда, в 2014 г. воссоединение с Крымом добавило России сразу шесть заповедников, их число достигло 109.
Медвежий смех
Громадное заповедное хозяйство нашей страны раскинулось на 27, 4 млн гектаров. По площади это больше территорий 113 из 193 стран мира, примерно равно Румынии, Лаосу, практически Британия. Но все эти особые гектары, как правило, на громадном удалении от административных центров. Поэтому тема явно не была в фокусе государственного внимания.
Как водится, вспомнили только под круглую дату. В последние два года пошла череда юбилеев, их справили сразу пять заповедников, которым стукнуло по 80 лет. Вдобавок грянуло 100-летие первого заповедника страны – Баргузинского в Забайкалье. Тут наверху спохватились, поскольку тема была до неприличия задвинута в дальний медвежий угол. Что говорить, если только в июле 2017 г. наша обычно скорая на разнообразные запреты Госдума приняла закон о штрафах для чиновников, которые выделяют заповедные земли под застройку. Правда, наказание подозрительно мягкое – до 50 тыс. руб. штрафа или отстранение максимум до года. Впрочем, раньше это, похоже, вообще не каралось.
Если задуматься, заповедники – самая ценная часть нашей земли. Но эти территории неспроста оградили заборами, широкой публике об их реальной жизни известно мало. Видимо, наверху это многих устраивает, поскольку иначе всплыл бы ворох удивительных фактов. Начнём с того, что все вместе взятые заповедники, заказники и национальные парки занимают примерно 1% территории страны. Тем временем, даже в нынешнем, особом году государство ассигновало на их содержание смехотворную для казны сумму – 6 млрд рублей. Это 0, 03% расходов федерального бюджета. На развитие спутниковой группировки ГЛОНАСС за год тратится больше, чем на заповедники за десять лет. В целом выходит примерно по 130 руб. на гектар заповедных земель. По данным «АН», даже самые крупные заповедники получают от силы 20–30 млн руб. в год, почти всё уходит на зарплаты, которые невелики.
Тут давно наметился парадокс: чем больше в сытые годы госказна раздувалась от сырьевых денег, тем меньше внимания уделяли природе. При этом в самые трудные времена – начало – середина 1990‑х гг. – государство занималось заповедниками больше, чем сейчас. По крайней мере хотя бы открывали новые. Если в 1992 г. в России было 79 заповедников, к 2001 г. стало ровно 100. За эти годы на Камчатке появились огромный Командорский заповедник площадью 36, 5 тыс. кв. км, в Красноярском крае открыли заповедник Большой арктический, раскинувшийся на 41, 7 тыс. кв. километров. Они стали двумя крупнейшими заповедниками страны. В целом особоохраняемые земли к 2001 г. выросли в 1, 5 раза – с 20, 4 до 33, 7 млн гектаров.
Затем начался затык, в последующие 14 лет прибавилось только три заповедника. Но это были крохотные хозяйства, два из них входят в десятку самых маленьких заповедников России. Самое интересное не что сделали, а о чём забыли. В 2011 г. правительство приняло программу развития заповедников до 2020 года. По плану, собирались открыть 11 новых заповедников, причём до 2016 г. должны были появиться пять из них.
Реально планы сбылись только по Шайтан-Тау. В мечтах остались Васюганский, Барабинский и Белозёрский заповедники в Сибири, Джидинский в Бурятии и Ингерманландский в Ленинградской области. Их появление планировалось на 2012–2015 гг., но до сих пор не сложилось. При этом с национальными парками всё в порядке, за девять лет их собирались открыть 20, от Онежского поморья под Архангельском до Сенгилеевских гор в Ульяновской области и Ленских столбов в Якутии. Работа идёт по плану, причём большинство нацпарков планируется в туристических местах, включая Курскую, Брянскую области и Алтай. Понятно, на чём делают акцент.
Ископаемый мотив
Почему с заповедниками застопорилось? Тут стоит присмотреться к начальству, которое поставили рулить заповедным делом. Как объясняют эксперты, с 2000 г. в России, по сути, нет единого федерального ведомства, которое занималось бы реальной охраной природы. Заповедники, заказники и нацпарки регулярно переходили из одних ведомственных рук в другие. В 2009 г. почти все они скопом достались Минприроды. За исключением трёх заповедников, оставшихся у Академии наук. И особого Уральского заповедника, который на деле – территория, в 1950-е гг. попавшая под радиационное заражение, поэтому по сей день приписанная к Росатому.
Что с Минприродой? Как утверждают экологи, передать этому ведомству заповедники – всё равно что поручить козам охрану капусты. Потому что реальная задача российского Минприроды – не защита, а масштабное освоение природных ресурсов. За это в первую очередь с него и спрашивают. Как следствие – в деле защиты заповедных земель ведомство отметилось идеями в основном сугубо коммерческого плана. В частности, Минприроды предложило брать плату за вход в заповедники и национальные парки. Мол, главное сейчас – окупаемость, хозяйства зарабатывают мало, на всю сотню с лишним не более 400 млн руб. в год. Интересно, что поначалу деньги за вход хотели брать даже с местных жителей, для которых заповедник нередко – окраина родного посёлка.
Вторая идея Минприроды была ещё радикальнее. Оно предложило скандальные поправки к Закону об особо охраняемых природных территориях, которые теоретически позволяют понижать заповедники в статусе. Это даёт возможность переводить их в разряд нацпарков, у которых земли можно отбирать и строить на них что вздумается. Самое печальное, поправки благополучно проскочили Госдуму, которая стремительно приняла их сразу в трёх чтениях.
Тут намешано много всего. С одной стороны, некоторые законы действительно стоит пересмотреть. Только, конечно, не ради коммерции. Многие положения давно разошлись с реальностью, из-за чего заповедники формально ходят под серьёзной статьёй. Скажем, знаменитая камчатская Долина гейзеров находится на территории Кроноцкого заповедника. В принципе ещё с конца 1970-х гг. любой туризм на этой территории настрого запрещён, туда нельзя пускать никого, кроме научных сотрудников. Сорвать гриб или ягоду, бросить окурок – и то преступление. Формально правила крайне суровые, в реальности всех желающих массово возят к гейзерам уже два десятилетия, за год в долине бывают десятки тысяч человек. Притом с 2014 г. на Камчатке туристический бум, в прошлом году вообще приехали 230 тыс. человек в год, из них минимум 40 тыс. иностранцев.
Ещё интереснее ситуация в Тебердинском заповеднике в Карачаево-Черкесии, куда каждый год прибывает до 500 тыс. туристов. Потому что с 1971 г. в этом заповеднике работает знаменитый горнолыжный курорт Домбай. Даже при советской власти, когда в 1981 г. попытались в очередной раз полностью запретить туризм в заповедниках, для Домбая сделали исключение.
Иными словами, в популярных местах по факту запреты давно не работают. Между прочим, это отлично отражает официальная статистика. По данным Росстата, в 2016 г. в заповедниках побывали 1, 26 млн человек, по их землям проложили полтысячи турмаршрутов, включая десяток конных и 77 водных. Кстати, рост огромный, в 2001 г. в заповедниках официально было только 126 тыс. туристов, в 2010 г. 400 тысяч. Для сравнения: в национальные парки, где массовый туризм разрешён официально, мало того, всячески поощряется, в 2016 г. людей приехало не радикально больше – 2, 15 млн человек.
На деле сам по себе туризм на природе вовсе не страшен. В конце концов, нормальная группа, каких подавляющее большинство, не оставит после себя ни грязи, ни мусора, ни огня. К тому же народную тягу к дикой природе укротить нереально, десятки миллионов гектаров не огородишь колючей проволокой, не приставишь к каждому дереву по надзирателю. Главное – чтобы любить родные края, люди должны видеть их ошеломляющую красоту своими глазами, не на открытках.
Опасность – в другом. Многие заповедники стоят на землях, богатых полезными ископаемыми. Например, на охранной территории заповедника Курильский обнаружили крупные запасы золота, на землях Ненецкого заповедника раскинулась северная часть крупного Кумжинского месторождения газоконденсатов. Нефтедобыча на шельфе Каспия ограничена чертой Астраханского биосферного заповедника. Это совсем другой расклад, доходы – не чета возможным прибылям от туризма. Вот от чего на деле нужно защищать заповедники. Если при тайном пособничестве Минприроды до заповедных земель доберутся сырьевые бароны, охранять будет нечего.