Широкую известность Сергею ЛАВЫГИНУ принесли роли в таких фильмах и сериалах, как «Горько!», «Горько-2», «Самый лучший день», «Мамочки», «Кухня». В этих комедийных картинах персонажи Сергея много пьют, дурачатся и хулиганят. Но не все знают, что популярный ныне актёр, окончивший Высшее театральное училище им. Щепкина, начинал свою работу в кино с ролей серьёзных и драматических: «Зона», «Из жизни капитана Черняева», «Записки экспедитора Тайной канцелярии», «Жажда» и др.
- Сергей, я вас помню по сериалу «Зона». Вы там играли такого полного надзирателя, который всё время что-то ел…
– Нет, нет! То Мишка Парыгин. Он как раз был надзирателем над всеми зэками, ходил там и всё время курицу грыз. У меня в «Зоне» не очень большая роль – лейтенанта Капустина, такого холёного офицера, который приехал в колонию, чтобы провести некое внутреннее расследование, ничего не зная про местные нравы. Но Капустина тюремное начальство быстро поставило на место… Да, мы очень с Мишей Парыгиным похожи. «Парыгин и Лавыгин» – нас всё время путали в «Щепке», где вместе учились. А потом мы попали в один театр – московский ТЮЗ. Сидели в одной гримёрке и даже играли одну роль – Сида Сойера, брата главного героя, в два состава, в спектакле «Невероятные приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна».
– Для сериала «Зона» в павильонах киностудии выстроили очень суровые тюремные декорации. У вас не возникало мысли: «Не дай бог самому загреметь»?
– Меня охватил ужас от абсолютного правдоподобия обстановки. Тюрьма – дорога в никуда. Оттуда можно вообще не вырваться. Мало того, что время уходит, а ты сидишь в замкнутом пространстве и ничего не в состоянии изменить. Ты ещё вынужден каждый день бороться за свою жизнь! Спасаться, биться – и не факт, что в итоге выживешь…
У нас на сериале были консультанты. Рассказывали про слова, которые на зоне считаются оскорблением и за которые тебя могут убить тут же. Про заточки, лезвия из спичечных коробков, из фильтров сигарет. Запомнился случай, когда всё тот же Миша Парыгин, когда началась съёмка, подошёл к одной камере, открыл глазок и стал в него «зырить». Тут же консультант его оттолкнул: «Так никогда не делай!» «Почему?» – наивно спросил Миша-«надзиратель». «Потому что из камеры через этот глазок может прилететь в твой глаз всё что угодно! – ответил консультант. – Там сидит 40 человек, и ты никогда не найдёшь того, кто это сделал!»
– Сергей, картина «Жажда» – о чеченской войне и друзьях, воевавших там, получила много призов на «Кинотавре» и на кинофестивале во французском Онфлёре. Не сказать, что фильм прошёл громко в российском прокате. Обидно?
– Конечно, очень обидно. Кино о четырёх друзьях, вернувшихся в мирную жизнь с постчеченским синдромом. Он обуревает многих, кто прошёл через все мерзости той войны, но сказывается на всех по-разному. Например, для моего героя Пашки война закончилась ровно в тот момент, когда его мобилизовали. По крайней мере он так живёт и позиционирует себя. У него жена, семья, дело. У него нет войны. Он специально заставил себя забыть о ней. Кстати, мне очень помог вжиться в образ всё тот же Мишка Парыгин…
– Да вы с ним просто – неразлейвода!
– Точно. Мишка был на чеченской войне и артистом стал только после того, как вернулся. Он никогда не говорит про войну – никогда и ничего. Кроме случаев, когда немножко выпьет. У него, видимо, всплывает всё перед глазами, и он начинает рассказывать истории. И я однажды разговаривал с ним на тему войны. Потому что мой персонаж, Пашка, был очень похож на Мишку.
Парыгин рассказал, что такое сидеть со снайперской винтовкой в засаде, с задачей уничтожить любого человека, который проходит через поле. Любого, независимо от пола, национальности и возраста. Про то, как наши солдаты обменивали боеприпасы на водку. Как один Пашкин сослуживец – там же люди иногда с ума сходили – съел все запасы транквилизаторов из аптечки, которые колют во время ранения солдатам. И как ребята его три дня прикрывали, потому что человек под воздействием транквилизаторов «улетел» далеко и надолго… У Пашки седые виски, и все ноги отбиты. Их отбили, правда, не на войне, а ещё на курсе молодого бойца дембеля постарались. Тело не трогали, только ноги.
– На съёмках «Жажды» у вас, наверное, тоже были консультанты?
– Да, полковник, очень харизматичный, мудрый дядька. Там у меня была сцена, где нужно было выбежать из горящего подбитого бронетранспортёра. А у меня контузия после взрыва. Кровь течёт из ушей. И я у полковника спрашиваю, что человек чувствует при контузии? А у него самого была контузия. Знаете, что он ответил? Возникает состояние некой эйфории. Очень опасное состояние, потому что ты не отвечаешь за свои действия – ты как бы на кураже, тебя переполняет казацкая удаль, и ты можешь запросто, например, выйти из укрытия, прямо под пули. Говоришь громко, всё кружится вокруг… Когда мы сняли первый дубль этой сцены, полковник подошёл ко мне и пожал руку. Я был так рад его оценке. Наверное, даже больше, чем потом всем кинонаградам за «Жажду»!