В начале ноября, как известно, произошёл пожар в здании московского театра «Школа современной пьесы». В настоящее время ищутся варианты восстановления исторического здания на Неглинке, театр готовится играть спектакли на различных площадках Москвы. Произошедшее тем более огорчительно, что «Школа современной пьесы» – один из самых оригинальных театров России. И осенние премьеры театра – «Лондонский треугольник» и «Спасти камер-юнкера Пушкина» – тому подтверждение. Редакция «АН» надеется, что дальнейшая судьба ШСП будет ровно такой, как в знаменитой строчке грибоедовского «Горя от ума»: «Пожар способствовал ей много к украшенью».
Сейчас, когда кинематограф решительно покидает поле культуры, предпочитая чесать пятки юным варварам, театр по преимуществу остаётся очагом и транслятором культуры. В ШСП этот процесс идёт, как правило, непринуждённо и весело, без малейшего занудства. «Пушкина я ненавидел ещё с детства», – задумчиво скажет главный герой, дурачок Питунин (А. Овчинников), в начале спектакля по пьесе М. Хейфеца «Спасти камер-юнкера Пушкина». И по озорным лицам пятерых актёров, разыгрывающих уморительную историю взаимоотношений советского школьника и великого поэта, понятно, что речь, конечно, пойдёт о любви, только не в лоб, а окольным путём. Таким же окольным путём, каким всё-таки забрела в наивную душу Миши Питунина любовь к Пушкину, вопреки всем стараниям учителей. В постановке Иосифа Райхельгауза, худрука ШСП, видна та же чудесная лёгкость, которая ощущалась в его прелестном спектакле «А чой-то ты во фраке?», лёгкость любви к автору, но не мёртвая и рабская, а живая и свободная. Камер-юнкера Пушкина в этом представлении действительно спасают – от скуки и отчуждения.
Немало смешного и в спектакле по пьесе А. Углова «Лондонский треугольник» – только это, конечно, драма, притом драма взаимоотношений великих людей. В Лондон, к эмигранту Александру Герцену, прибывает его ближайший друг – поэт Николай Огарёв со своей молодой женой Натальей Тучковой. Герцен – вдовец, а Тучкова томится в бесплодном браке. Начинается страннейший союз трёх страннейших людей, которые сошлись под одной крышей (в доме Герцена) и прожили вместе много лет.
Драматург на основе имеющихся фактов и догадок убедительно построил возможные сцены между героями, которые, как тогда было принято, не афишировали своих страстей. Тучкова, считаясь женой Огарёва, родила от Герцена троих детей. Друзья же были заняты главным делом своей жизни – изданием оппозиционного журнала «Колокол», и не очень понимали, как вести себя с неуравновешенной женщиной, которая изо всех сил пытается добиться от жизни счастья, ей решительно не предназначенного.
Драма разворачивается в простых декорациях (необходимая меблировка, коричневые занавески), с простыми фронтальными мизансценами (режиссёры – Д. Астрахан, В. Рубанов) – но актёров, играющих главные роли, простыми не назовёшь. Роль Герцена наполняет своей острой и блестящей индивидуальностью известный телеведущий Александр Гордон. Огарёва вызвал к жизни режиссёр Александр Галибин, много снимающийся в кино, однако 30 лет не выходивший на театральную сцену как актёр. ( В роли Н. Тучковой – актриса Д. Геринг). Стало быть, в то, что перед нами если и не Герцен и Огарёв, то, во всяком случае, образованные, воспитанные, интеллигентные люди, можно поверить безо всякого труда.
Почему же эти воспитанные и образованные люди так непозволительно запутали свою личную жизнь? Потому что слаб человек, даже великий! И если в Герцене-Гордоне, сочетающем язвительность и восторженность, иногда чувствуется сила духа (и умение защищать свою мужскую территорию), то Огарёв Галибина – ходячая слабость.
Для роли губернатора фон Лембке в «Бесах» Достоевского (многосерийный телефильм ваяет нам В. Хотиненко) Галибину обрили голову. Он стал выглядеть не как герой-любовник, к чему всегда склоняла нас его более чем приятная внешность, а как трагикомический эксцентрик. Притом оправдывающий душевные движения своего героя. Получилось замечательно – Огарёв Галибина бесконечно трогательный и знакомый персонаж.
Актёр играет своего героя, чудаковатого пьяницу и шалопая, нежно и тонко. По виду – мягкий человечек, точно из теста слепленный, с извечной бутылочкой в руке и пьяненькой слезой. Но слабый и жалкий, он становится сильнее всех в упрямой защите внутреннего мира. Простодушный – оборачивается сложной смесью самопожертвования и эгоцентризма. Исполненный без лицемерия самых высоких чувств, своими слабостями приносит любимым немало вреда, но ни с кем не разрывает. Постепенно вытесняемый из жизни наш Огарёв оказывается каким-то хитрым образом укоренённым в ней. И в результате выходит неразумная победа неизвестно чего – но чего-то ужасно хорошего. Вроде того, что иногда старомодно называется «человечностью». Ведь наш пьяненький поэт добр и бескорыстен…
Подробная, «переливчатая», очень тёплая игра Галибина окрашена и насмешкой, и пониманием натуры героя. И нежеланием судить его с точки зрения «победы» или «поражения». Узел, завязанный страстями героев, не рубится сплеча однозначным отношением, и зритель немножко учится понимать и прощать своих собратьев. Во время спектакля в зале бывает, что смеются, но ласково, соображая, что посмеёшься ты сегодня над Герценом и Огарёвым – а завтра запутаешься ещё хуже, чем они.
Таким образом, хрестоматийные Герцен и Огарёв (для многих это и не люди, а названия советских улиц) становятся за время спектакля «Лондонский треугольник» нашими добрыми знакомыми. Без унижения и разоблачения, исторические лица спасены для современности – как и камер-юнкер Пушкин – в театре, для того и предназначенном.