Вышла книга знаменитого театрального художника Эдуарда Кочергина «Записки планшетной крысы». В последнее время патриарх театрального дела (1937 года рождения, с 1972 – главный художник БДТ имени Товстоногова) стал известен ещё и как самобытный прозаик. Его автобиографические сочинения очаровали читающую публику и принесли автору несколько литературных премий.
Конечно, прочтут и новую книгу, хотя она рассказывает уже не о военном и послевоенном опыте жизни автора, как «Ангелова кукла» и «Крещёные крестами», а о его профессиональной жизни в сообществе театральных мастеров Ленинграда. Колорита в ней чуть поменьше.
«Планшетная крыса» – шуточное внутритеатральное название, которое, как утверждает Кочергин, присваивалось опытным работникам театрально-постановочных частей и декорационных мастерских. Описывает Кочергин и особый ритуал этого присвоения, похожий на масонский, – но это, судя по всему, забавный вымысел. Художник весело, с наслаждением, отчаянно и красочно привирает, что и придаёт его книге своеобразную прелесть.
Без сомнения, Ленинград 50–60-х годов был переполнен чудаками и оригиналами, частенько «из бывших», многие из них укрывались за стенами театров, и существование этих людей могло поразить своеобычностью всякого. Однако «голых» воспоминаний об этих ленинградских «антиках» Кочергину недостаточно. И он щедро пришивает к ткани реальности – цветистую материю фантазии. Так что швы иногда даже видны и ощутимы.
Вполне может быть, что бедный маленький актёр по имени дядя Женя на досуге дрессировал куриц. Однако вся глава, построенная как триллер, расписывающий в красках небывалые куриные представления и повествующая, как подлых родственников дяди Жени преследовали тени умерщвлённых ими птичек, – разумеется, замешана на вымысле. Легендарный директор театра Комиссаржевской Михаил Янковский, говорят, действительно был полиглотом. Но беседовал ли он в камере с последним императором Китая, как рассказывает об этом Кочергин, – вот вопрос! Кочергин – неисправимо театральный человек, «просто жизни» ему недостаточно.
Все кочергинские портреты старых «крыс» театрального дела – плотников, осветителей, декораторов, бутафоров, макетчиков – сплошь хороши. Ведь когда-то театр был оплотом мастерства, ручной работы, его делали изощрённые профессионалы, он нуждался в специалистах. Это теперь на пустой сцене люди в чёрном орут дурными голосами, и это тоже зовётся театром…
Во второй половине книги Кочергин грустнеет – ретро-фантазии уступают место ностальгическим воспоминаниям о старом БДТ. Художник оформил их как цепь бесед с памятником Г.А. Товстоногову, которого он дружески называет «медный Гога». Имеет право – все художественные победы БДТ 70-х годов состоялись при творческом участии Кочергина. Эта часть текста тоже имеет свою ценность, вот только нрав у художника очень уж крут – нет-нет да и начнёт ругаться на пустом месте. А ведь, по замечанию Набокова, «ничто так не устаревает, как шпильки» – то есть мелкие обидные придирки к конкретным лицам и событиям…
«Записки планшетной крысы» состоят из коротких занимательных рассказов, написаны ясным, прозрачным слогом и представляют собой претворённый в слово опыт интереснейшего человека, мастера и выдумщика. И лишь одна деталь меня кольнула.
Кочергин постоянно называет советскую Россию то «Совдепией», то «Эсэсэсэрией». Понятно, сын репрессированных родителей, детдом, военные скитания, насмотрелся и настрадался человек полной мерой. Но и осуществился – тоже полной мерой. И весь великолепный товстоноговский БДТ при «Совдепии» процвёл. И сказочные театральные мастера, описанные Кочергиным, с их отчаянной профессиональной тщательностью – тоже в «Эсэсэсэрии» трудились.
Так может быть, это всё-таки была Россия?