- Как-то телезрители пожелали вам судьбы Сергея Брилева. Это действительно то, к чему вы стремитесь?
– Нет, что вы! Сергей прекрасный журналист, исключительный профессионал, он абсолютно на своем месте. Я не умею выстраивать карьеру, больше полагаюсь на судьбу и упрямство. Все долгосрочные планы, которые я себе намечал, в конце концов разрушались из-за того, что не сходились звезды или напоминал о себе мой характер.
– Говорят, в молодости вы сильно комплексовали из-за того, что выглядели моложе своего возраста.
– В 21 год, когда я вернулся из армии, в винном магазине мне не продавали спиртное. Я безумно обижался на продавщиц и демонстрировал всему магазину военный билет… А потом я превратился в человека из телевизора, к которому почти всегда относятся чуть серьезнее, чем он того заслуживает. Меня начали узнавать. И водку стали отпускать без вопросов и с удовольствием.
– Вам уже давно за 30, а коллеги вас до сих пор называют «малыш Эрни». Вам не обидно?
– Этот ярлык несколько лет назад на меня повесил Кирилл Набутов. Я к таким вещам спокойно отношусь. Сегодня ты – «малыш Эрни», а завтра – толстый лысый хмырь Эрнест Гедревич.
– Вы родом из Вильнюса. Кто у вас там остался?
– Родственники по папиной линии. Тетя и двоюродные сестры. Маминого брата (он инвалид) мы забрали к себе. Ну и, конечно, у меня в Вильнюсе остались друзья. Настоящих друзей по пальцам одной руки можно пересчитать. Телевизионщики среди них тоже есть, но это, скорее, исключение.
– Ваш отец, театральный режиссер Гедрюс Мацкявичюс, хотел, чтобы вы пошли по его стопам, а вы выбрали журналистику, как ваша мама. Чем вам театральные подмостки не угодили?
– Может быть, слишком много театра было в моем детстве. Перекормили. Кроме того, в Москве я рос на Каширке, в пролетарском районе. А в 13–14 лет самоутверждаться рассказами о посещении театрального кружка сложно. Сегодня я, конечно, уже так не считаю, но тогда страшно тянуло в плохую компанию. Из нее путь в журналистику оказался ближе, чем в театр.
– Выходит, драться вы умеете?
– В общем, умею, поскольку много лет занимался карате. Но все мои драки остались в глубокой юности.
– Ваши родители довольны тем, как складывается ваша судьба?
– По-моему, довольны. Папа обычно, посмотрев телевизор, дает режиссерские советы: «Сегодня тебе галстук к костюму не подходил, а вчера надо было вести себя более раскованно…» У мамы другая педагогика. Она считает, что о недостатках лучше не напоминать, чтобы не подвергать опасности мою уверенность в себе. А вообще, самый строгий судья для себя – это я сам, конечно.
– Видела вашу армейскую фотографию. На пограничном кителе много наградных значков. Это за задержание нарушителей?
– Нет, от нарушителей Бог миловал. (Смеется.) Я служил в Архангельской области, на морской границе. Меня награждали за успехи в профессии – я был радиотелеграфистом.
– Несколько лет назад вы женились. Жена Алина взяла вашу фамилию?
– Пока не взяла, но собирается. Очень много бюрократии, поскольку, сменив фамилию, надо менять документы. А вот у моей дочки документов не было, и теперь у нее моя фамилия, но пишется она по другому: Мацкявичюте. По литовским правилам так называют незамужних девушек. Дале всего три года, но свою фамилию она произносит очень отчетливо.
– Вы строгий папа?
– Из меня можно веревки вить! Чем она уже благополучно занимается. Далька родилась, когда мне было 35. Самый подходящий возраст для того, чтобы понять, что именно это событие было в моей жизни главным.