12 марта похоронили, 7 марта обнаружили мёртвым, умер 5-го или 6 марта – неясно… Ужас смерти Андрея Панина трагически высветил его человеческую и творческую биографию.
Андрей Краско, Александр Абдулов, Владислав Галкин… теперь и Андрей Панин. Замечательные артисты крепкого среднего возраста, которым бы ещё жить и жить, с особенной, неповторимой «русской жилкой». В которой горячо бьётся пульс неодолимого хаоса, бешеной энергии, страстного и страшного запредельного бега, полёта, скачки! И несли наших героев, бесспорно, те самые «кони привередливые», о которых спел (и на которых всласть наездился) Высоцкий.
Я впервые увидела Панина на сцене МХТ в спектакле «Смертельный номер» (пьеса О. Антонова, постановка В. Машкова, 1994 год), он выступал в роли Рыжего клоуна, блистательно сочетая шутовство и душевную «радость-страданье». Панин потом предпочёл кинематограф, не развивая планомерно свою театральную дорожку. Но именно эта резко-эксцентрическая манера сложного соединения «внешнего» и «внутреннего» человека, найденная в «Смертельном номере», стала для актёра главной.
(Кстати, одна из серий фильма «Журов», где действие происходит в цирке, тоже будет называться «Смертельный номер».)
Панин убедительно проявился на экране только в самом конце 90-х годов, стало быть, активной творческой жизни досталось ему лет 15, не больше. Но уже в середине «нулевых» он был в памяти, был на устах, снимался без перерыва и, кажется, без особого разбора. Зовёт Шахназаров («Яды, или Всемирная история отравлений», «Всадник по имени «Смерть») – хорошо, а не зовут маститые – перетопчемся и в сериалах. Он насчёт нашего кино иллюзий не питал, да и в принципе был чётко отформатирован своим временем. Есть работа – работаем, есть жизнь – живём, здесь и сейчас, без галлюцинаций о рае на небе и на земле. Уральские ребята (а детство и юность Панина прошли в Челябинске и Кемерово), хоть им на голову и падают порой метеориты, в основном расчётливы и практичны – а может, именно поэтому…
Сообщения о смерти Панина в СМИ поминали его участие в сериалах «Бригада» и «Каменская» – это самые заурядные работы актёра, но медийные креаторы ведь ничего, кроме криминальных сериалов, и не знают. Великолепного Порфирия Петровича из «Преступления и наказания» (режиссёр Д. Светозаров, 2007), кажется, не вспомнил никто. А ведь Панину в этой роли удалось вывернуться из-под гениального Порфирия, которого создал в своё время Иннокентий Смоктуновский в картине Кулиджанова. Панинский следователь был куда умнее, злее и острее, он сам был из бывших «Раскольниковых» и потому ненавидел героя, как самого себя. Текст Достоевского Панин произносил так, будто сам в эту минуту его и придумал, – эта искусная «естественность» тоже свидетельствует о калибре актёра. (Он, видимо, органически не выносил выспреннего кривлянья, пустой декламации, пафосного разукрашивания себя.)
По меркам кино внешность Андрея Панина была довольно заурядной: глаза небольшие, рот узкий, ранние залысины. Вроде человек из толпы, без особых примет, в розыск если объявлять – намаешься. Но эта мнимая заурядность избавляла его от однозначного амплуа, а когда включался внутренний панинский огонь – все черты лица преображались. Любая эпоха, любая профессия, любой образ жизни, любое направление воли – хоть чистый злодей, хоть невинный пьяница, хоть доблестный борец за справедливость, – пожалуйста. Не в том суть. А в чём?
Пожалуй, в том, что Панин почти что в любой роли свидетельствовал о безумной сложности человеческого «я». Причём делал это в период тотального упрощения личности на экране. Это был парень, с которым всё было «не просто так», с потаённым нутром, с «задними мыслями», человек-шкатулка с секретом, с замочком без ключика, с хитрым умным глазком…
Видно: кипит ум, быстрый, проворный, острый. Сердце чутко реагирует на малейшие изменения душевной атмосферы. Реакции обострены, включённость человека в жизнь огромна. Но всё это не находит, не может найти никакого адекватного гармоничного воплощения. Почти все герои Андрея Панина существуют в непрерывной муке, судороге, в них остро и больно звенят перетянутые и готовые оборваться струны. А внешне – какая-то затейливая клоунада из хмыканья, вздохов, улыбочек, гримас, мелкой непрерывной жестикуляции. Фирменное панинское шутовство, мимический маскарад, где маска не застыла, а лихорадочно движется, то скрывая душевную жизнь человека, то хитрым образом намекая на неё.
Так или иначе актёр рассказывал нам о русских людях, попавших на слом времени, накопивших изрядную историческую усталость, но решивших во что бы то ни стало – быть. И быть по-настоящему, чтоб кровь журчала в жилах, чтоб ноздри ласкал запах живого мяса. Будет ли это в рамках закона, на грани преступления или за этой гранью – всё равно. Эти люди мужественны, но чаще всего в недобром, волчьем варианте. А волк собакой никогда не станет! Поэтому приходится хитрить и таиться. Поэтому даже в самом милом и домашнем варианте своей сущности – в русской вариации лейтенанта Коломбо сыщике Журове – проглядывает всё тот же лютоглазый одинокий панинский волк…
Залитые золотом голливудские звёзды в их современном состоянии играют обычно что-то несусветное, какие-то отвлечённые модели, не имеющие ничего общего с жизнью. Которую они и в глаза не видят. Нет, наш актёр – если настоящий – он «всегда с народом». Жизнь и смерть Панина говорят с ужасающей чёткостью – ребята, это типа катастрофа.
Один, в пустой квартире. В какой-то своей волчьей норе, заведённой, очевидно, для того, чтобы отлёживаться от житейских битв… Без покаяния, в которое не верил. И последняя работа – съёмки в новом бессмысленном сериале про Шерлока Холмса и доктора Ватсона (для чего это нужно, когда есть классика с Ливановым и Соломиным, понять нельзя, впрочем, это обычное в наши дни выжимание брендов досуха).
Оборвалась струна.
Смотрим и плачем. Талантливые, смелые, умные мужчины – гибнут сотнями тысяч, оставляя жён и детей, покидая эту безжалостную равнину, которую обязательно надо освоить, заполнить, возделать, иначе она проглотит всех без остатка. И причина в том, что к многочисленным реальным достоинствам русских мужчин не добавлено одно. Решающее.
Это – великое умение ВЛАДЕТЬ СОБОЙ.
Быть прежде всего трезвым и чистым. (Ведь не будет помощи ни от природы, ни от истории!) Остановить безумный бег своих больных нервов властной рукой. Заставить себя подчиняться собственной системе разумных запретов. Спокойно рассчитывать силы. И признать наличие в жизни суровых будней, без искусительной жажды праздника.
Потому что жажда праздника вырождается у нас в оргию, а после оргии приходят ужас и «мерзость запустения»…
Был у нас чудесный актёр Андрей Панин. Мог бы стать великим.
Теперь у нас нет актёра Андрея Панина.