Сергей Соловьёв, режиссёр культовых фильмов «Сто дней после детства», «Избранные», «Асса», «Чужая Белая и Рябой», любит заниматься одновременно разными вещами. Писать мемуары, руководить кинофестивалем «Дух огня» в Ханты-Мансийске, преподавать во ВГИКе. А сейчас Сергей Александрович работает над постановкой спектакля «Война и мир» в Государственном академическом Малом театре России.
- 21-го июня поклонники отметили 50-летие Виктора Цоя, которого вы сняли в фильме «Асса». Вы ведь с Цоем были очень дружны?
– К сожалению, я Витю мало знал.И не использовал возможности узнать его лучше, разговаривать с ним больше, чего сейчас себе простить не могу. Но меня всегда поражали его цельность и немногословность. Мы были знакомы в общей сложности лет шесть. А сказали друг другу, может, слов сто пятьдесят. Он был из тех людей, с которыми, как это ни парадоксально, разговаривать не о чем. Такие люди сами в себе – там где-то внутри потрясающий разговор на века. А в жизни он говорил «ни о чём», и то крайне скупо. Мы ведь с ним даже умудрялись выпивать молча. Это уже совсем какая-то ерунда. Ведь люди выпивают затем, чтобы поговорить. А с Витей была такая история: давай выпьем и помолчим.
А вообще, я очень рад, что даже через двадцать лет Витя Цой в родном Отечестве по-прежнему пророк и любимый герой не только старшего поколения, но и молодых слушателей.
– Сергей Александрович, актёры, снимавшиеся у вас, рассказывают удивительные вещи про вашу страсть к импровизации…
– Да, когда утром приезжаю на съёмочную площадку, даже не знаю, над чем сегодня будем работать и я сам, и актёры. У меня нет никакой системы. Хожу полдня потерянный, собираюсь с мыслями и только потом вливаюсь в творческий процесс. Но те, кто работает со мной много лет, знают эту мою особенность и не удивляются. Раньше думал, что с возрастом стану серьёзнее относиться к работе. Но и сейчас приезжаю с утра на площадку с вопросом: что бы сегодня снять?
– Сейчас многие говорят о кризисе российского кино, хотя картин снимается довольно много. Вы смотрите наши фильмы, что думаете о состоянии дел в российском кинематографе?
– Если честно, сейчас я больше люблю не новые фильмы смотреть, а пересматривать старые, западные. Например, в 1962 году Жан-Люк Годар снял картину «Жить своей жизнью» с женой Анной Кариной в главной роли. Он снял фильм за неделю, плюс три дня на досъёмку, бюджет составил всего 12 тысяч долларов. Это великая, бессмертная картина. И я часто говорю своим студентам, что картина должна не стоить ничего, главное – она должна быть вне первоначального замысла, то есть живой.
Знаете, такие картины есть сейчас и в России, причём их снимают не в столицах. Это к вопросу о кризисе российского кино. Нет никакого кризиса. Один из лучших кинематографов в мире сейчас – русский. Одна из главных киностолиц мира на сегодня – Ростов-на-Дону. Именно там две девушки – Ангелина Никонова и Ольга Дыховичная с первоначальным бюджетом 30 тысяч долларов сняли картину, которую я поначалу не хотел смотреть, хотя мне говорили, что вот дочка Ивана Дыховичного написала сценарий и снялась в этом «Портрете в сумерках». Ну снялась и снялась. У меня этот диск долго валялся на столе, и как-то случайно я его поставил. Сидел открыв рот всю картину и думал: а ведь что-то мне это напоминает? Вот что – «Крик» Антониони, картину божественного целомудрия и силы! Так вот, я утверждаю, что «Портрет в сумерках» режиссёра Ангелины Никоновой, на мой взгляд, – сейчас одна из лучших картин в мировом кино. И «Шапито-шоу» Сергея Лобана – один из лучших фильмов в мире. Я недавно был на Каннском фестивале. Вот где кризис, распад, нехватка идей! Слава богу, там оказался замечательный австрийский режиссёр Михаэль Ханеке, получивший главный приз за фильм «Любовь». Но в принципе там всё было очень грустно… Так что наша драма не в том, что у нас нет кино, а в том, что мы его не видим.
– Но вы сами сейчас больше заняты театром, ставите на знаменитой сцене Малого не что-нибудь, а «Войну и мир»! Как решились на столь грандиозный проект?
– Не так давно я «вляпался в историю». Шёл в два часа ночи по Большой Бронной и встретил Юрия Соломина с собачкой. Он говорит: «Ну что, тебе тяжело
зайти ко мне в Малый? Зашёл бы, договорились, поставили что-нибудь. Тебе приятно и нам приятно». Я отвечаю: «Юра, я сейчас дико занят. Если у меня будет время, приду к тебе и что хочешь поставлю – хоть «Войну и мир» целиком!»
На следующий день Соломин мне звонит: «Слушай, а что ты вчера про «Войну и мир» говорил? Тут ведь 1812-й год, юбилей, давай «Войну и мир» сделаем». И убедил меня, мы начали работать… В связи с грядущей постановкой прочитал «Войну и мир» от начала до конца – впервые! Я раньше был убеждён, что «Война и мир» кончается там, где Наташа стала толстая, некрасивая. Оказывается, это совсем не конец, и там совершенно грандиозный финал. А когда я начал читать сначала, просто обалдел. Какая книга фантастическая! Писатель Джон Апдайк, будучи уже очень взрослым и знаменитым, сказал такую фразу: «Мне жаль людей, которых не интересует роман Толстого «Война и мир». Их ждут жалкое существование и ужасная смерть!» Теперь я абсолютно с ним согласен.