Американец с китайскими корнями, родившийся в Париже, он космополитичен и в собственном уникально щедром «музыкальном приношении» миру. Не покидая территории академической музыки, выступает и записывается с Бобби МакФеррином, записывает альбом танго Астора Пьяццоллы, создает грандиозный проект-фестиваль «Шелковый путь», оплодотворяя музыкальные традиции стран от Средиземноморья до Тихого океана... Голос его виолончели озвучивает саундтреки к фильмам «Накойкаци», «Крадущийся тигр, притаившийся дракон», «Талантливый мистер Рипли», «Семь лет в Тибете», «Мемуары гейши», «Урок танго»...
«Культурная столица» предоставила дуэту Йо-Йо Ма и английской пианистки Кэтрин Стотт сцену Театра оперы и балета петербургской консерватории, одну из временных площадок Филармонии в период ремонта филармонических залов. Свободных мест и впрямь не наблюдалось: изрядную часть разношерстной публики составляла новорусская «элита», задорого припавшая к высокому... Во время концерта, цокая «шпильками», барышни в пляжных мини и в стразах фланировали со своими спутниками из зала в буфет и обратно, и ведь на этот случай - ни одного капельдинера, чтобы, как в Филармонии, стоять блюстителем тишины у каждой двери! Скрип кресел и полов, баханье дверей со скрежещущими ручками... И всякий раз дружные аплодисменты между частями исполняемых сонат! Ну можно ли, чтобы в зале - такое... ё-ма-ё... когда на сцене - такой Йо-Йо Ма!
Само собой - чудо-виртуоз, однако феномен Йо-Йо Ма в другом. Кажется, что звук его виолончели не возникает от колебания струны смычком, а льется прямо из воздуха. Как у эоловой арфы, он эфирный, небесный и золотой - скольжение лучей, световых струй и воздушных объемов. Завораживающие пиано: мираж, парение и бесплотность. В сонате Шуберта «Арпеджионе» он создавал настоящее гипнотическое поле, и Кэтрин Стотт, предельно чуткий партнер, достигала в партии фортепиано почти абсолютной прозрачности. А в медленной части виолончель рождала фантастически красивые низы: золотисто-медовые, медитирующе-отстраненные...
В виолончельной сонате Шостаковича Йо-Йо Ма предстал прежде всего виртуозом и звуковым гурманом. Тут явно недоставало скульптурной, рельефно-зримой звуковой лепки. То, что у Шостаковича развернуто сквозь сонатную форму как мысль-речь-монолог-диалог, превратилось в довольно пространную демонстрацию виртуозных и тембровых возможностей виолончели. Зато с абсолютным попаданием в стиль Йо-Йо Ма блеснул в сонате Сезара Франка, в «Гранд Танго» Пьяццоллы и в опусе бразильца Эгберто Джисмонти «Серебряная свадьба и четыре песни».
Счастье, что среди серой пустыни петербургской концертной жизни нам весь вечер улыбался Человек-виолончель! Или, припомня традиционное (итальянское) обозначение виолончели («cello»), - попросту: «челло»век.