Подводя итоги 2010 года, заметим: у русского кино не блестящие отношения и с отечественным прокатом, и с международными фестивалями. Туда его хоть и приглашают, но главных призов не дают.
В 2010 ГОДУ вышло несколько картин, вполне достойных внимания широкой публики. Но люди, воспитанные 30–50 лет назад советскими стереотипами поведения зрителя, не хотят идти в новые кинотеатры. Там дорого и хамовато. И мало похоже на очаг культуры.
Поэтому в больших городах «чистая публика» давно перекочевала в театры. А в остальных местах люди попросту сидят дома у телевизоров и компьютеров. Так что лучший фильм 2010 года – «Кочегар» А. Балабанова публика посмотрит. Только не сразу и не в кино.
Наше трудное дитя, то есть отечественное кино, вообще развивается в суровых и неестественных условиях острого дефицита любви. Дома его ругают последними словами. Хотя в этом году вышли «Мелодия для шарманки» К. Муратовой, «Как я провел этим летом» А. Попогребского, «Предстояние» Н. Михалкова, «Поп» В. Хотиненко, «Овсянки» А. Федорченко, «Край» А. Учителя, «Кочегар» А. Балабанова – фильмы, нисколько не роняющие честь кинематографа. Но так уж принято у нас – если что не нравится, сразу поленом по голове. Плебейское отсутствие нюансов. А что до мира, то в мире на русское кино смотрят как-то с прищуром.
Золотая пальмовая ветвь – главный приз Канн, – присужденная картине «Летят журавли», так и остается одинокой с 1958 года. Конечно, этот расклад мог бы изменить Андрей Тарковский, если бы советское руководство не мешало судьбе «Андрея Рублева». Но уж как вышло, так вышло – полвека мы не в фарватере мирового успеха.
И в этих тисках двойной нелюбви как-то теряются из виду очевидные победы если не всего нашего кинематографа в целом, то, по крайней мере, одного его цеха. Я имею в виду русских кинооператоров.
Наши кинооператоры – лучшие в мире. Таких мастеров и в таком количестве нет сейчас нигде. Так традиционно сложилось, что именно в этом цехе профессионализм и мастерство бесспорны и удивительны (ведь и Канны 58 года покорила операторская работа Сергея Урусевского!). Каждый наш мастер обладает своими хитростями, своими секретами, своими оригинальными приемами. О каждом можно было бы написать книгу или хотя бы книжицу.
Конечно, работу оператора лучше всего судить по большому экрану. Поэтому я обращаюсь к пытливым людям, которые хоть что-то понимают в кино – посмотрите повнимательнее на работу Юрия Клименко («Край») и Михаила Кричмана («Овсянки»). Кричать о том, какое плохое русское кино, может всякий дурак. А вы попробуйте понять, что делает Кричман!
Этот оператор привлек внимание своей работой с А. Звягинцевым («Возвращение», «Изгнание») как мастер изображения природы. В картине «Овсянки» речь тоже о природе – мрачный мужчина со своим другом хоронит умершую жену по обрядам народности меря. Тело жены обмывают, везут на берег реки, где и «предают воде» пепел, оставшийся от погребального костра. Остатки языческих обрядов по грустной дикости своей совпадают с абсурдом современного мира, где отмирает всякая память о смысле жизни...
Михаил Кричман так снимает скудную осеннюю натуру, провинциальный город, леса, поля и реку, что создается целый мир, убогий и привлекательный, нищий и прекрасный, смертельно печальный и величаво-вечный. Это мир, куда еще не приходил Спаситель, мир несчастный и обреченный, но полный своеобразной, завораживающей поэзии.
Как это сделано, я не знаю – знаю только, что таких мастеров в мире очень мало, а у нас их есть, может, десятка два. Многие профессии в кино деградируют – но наши операторы стоят, как богатыри, при полном параде.
И если когда-нибудь к нам «вернутся журавли» и наше кино получит мировое признание – я уверена, тут сыграют свою роль наши чудо-операторы. Наши молчаливые кудесники, благодаря которым наше кино еще можно смотреть.