Этот вопрос дико мучил Льва Толстого. Видя развитие техники, он все спрашивал: а радио - чтобы передавать что? А телефоны - чтобы говорить о чем? А граммофоны - чтобы записывать что? Повышенной въедливости был человек. И если бы мы сказали ему, допустим, что такой-то фильм снят просто так, чтоб нам, зрителям, развлечься, он бы сурово сдвинул кустистые брови и рыкнул: а чего ради вам развлекаться-то? Вы что, все дела человеческие уже переделали, страну обустроили, себя усовершенствовали - настолько, что пора отдыхать и развлекаться?
Игровой фильм драматурга и театрального режиссера Ивана Вырыпаева «Эйфория» отмечен «Малым золотым львом» на Венецианском фестивале. Он посвящен земным и грешным людским страстям. Но в нем чувствуется сильное дыхание человека, знающего, о чем и зачем он говорит. Зритель «Эйфории» покидает скучные города, где ослаблено до неразличимости чувство жизни, а влечение опошлено и заболтано. Мы перемещаемся в первобытное, первородное пространство - степь между Волгой и Доном, чтобы прожить краткое трагическое блаженство настоящих страстей.
В этой степи, изрытой оврагами, где бегут пыльные белые дороги - «эх, дороги», еще не принимали христианства, а коммунизма так и просто не заметили. Из орудий цивилизации здесь присутствуют только древнее ружье и старенькие автомобили. Здесь не читают газет и не смотрят кино, говорят скупо и мало, твердыми корявыми словами, живут, растворившись в природе, и оттого вся сила жизни концентрируется для этих первозданных людей в любовном чувстве, неотвратимом, как гроза, и ослепительном, как солнце.
Зритель фильма летает над степью вольным ангелом (оператор воздушных съемок - мастер Сергей Астахов), и в ушах его гремит томительная, страстная музыка (композитор Айдар Гайнуллин). О любви здесь не болтают - за нее попросту убивают и умирают...
Об «Эйфории» можно сказать словами персонажа Льва Толстого - «это степь, это десятый век, это не свобода, а воля!» Точнее, это мечта о воле городского культурного человека, истомившегося среди пошлых и слабых импульсов цивилизованной среды. Природа здесь не добренькая мама, а непостижимый грозный бог, и, вызывая в людях страстное, блаженное влечение друг к другу, ничуть не заботится об их судьбах или еще, чего доброго, об их нравственности. Здесь даже собака - друг человека откусила палец маленькой дочке героини, а тихая жена всаживает вилку прямо в грудь сопернице. Вот он где живет «основной инстинкт», не на виллах богатеньких буржуев, а в выжженной солнцем степи, среди широких медленных рек, в неказистых домах заброшенного хутора, среди тех, кто не пишет книг и не анализирует своих чувств. Слово «любовь» в картине не звучит ни разу.
Здесь, в степи, где герои рассекают пространство на разбитых машинах и самодельных лодочках, где одеваются бедно, а говорят скупо и грубо, - все предельно эротично, заразительно, маняще! И в результате, несмотря на трагические коллизии фильма, он явно будоражит аппетит к жизни.
Потому, что источником искусства, извините за банальность, является человеческий талант, а все технические средства и профессиональные умения - это только средства воплощения цели.