24 мая поэту Иосифу Бродскому, лауреату Нобелевской премии по литературе, исполнилось бы 70 лет. Череда юбилейных фильмов о поэте на короткое время вернула телевидению забытый образ – образ профессионально умного человека.
Иосиф Бродский прожил две жизни или, можно так выразиться, сыграл две роли. Роль гениального русского поэта и роль блестящего американского интеллектуала. Обе роли сыграл великолепно, потому что был разнообразно талантлив, умен и вменяем. А это редкость среди русских поэтов.
Холодная, хрустальная чистота его жизни поразительна. Человек не совершил ну ни единой глупости! Не ввязывался в политику, не примазывался к власти, не увлекался никакими людоедскими философиями, не боролся с Богом, не бегал на дуэли из-за подлых баб, не пил запоями. Женился – и то с умом.
Полный молодец!
Единственное, что удручает, – после четырех инфарктов, имея маленькую дочь, Бродский продолжал отчаянно курить. В литературной среде 60-х было принято убивать себя с размахом и дружными компаниями.
Мне приходилось встречать мнения, что Иосиф Бродский при всей гениальности не был по-человечески привлекателен, отпугивал высокомерием и эгоцентризмом. Думаю, тут все-таки оптическая ошибка – холодные эгоцентрики не получают четыре инфаркта. Скорее всего, гордая повадка Бродского – охранительный панцирь для огромного и богатого внутреннего мира. В конце концов, Божий дар слова надо уметь защищать, и Бродский сумел его защитить.
В юбилейные дни много говорилось о судебном процессе над Бродским («дело о тунеядстве»), о его высылке в Архангельскую область, о фактическом выдворении с Родины. Однако справедливым будет напомнить о сотнях людей, которые Бродскому помогали. Скажем, адвокатом Бродского на пресловутом процессе была знаменитый ленинградский юрист Зоя Топорова (мать известного ныне литературного критика Виктора Топорова). Возможно, благодаря и ее усилиям приговор суда отличался некоторой мягкостью – все ж таки не тюрьма, а вольное поселение. Можно сказать, дракон сонно зевнул, а мог и выжечь огнем.
И какой счастливый ветер надул кому-то в советскую крышу, что отщепенцев вроде Бродского следует отправлять за границу! Он понимал, что жизнь его как русского поэта на этом, в общем, заканчивается. «Кажется, я оставил на Родине свою музу», – пошутил он как-то с грустным изяществом. После чего умно и достойно вписался в новую ситуацию. Он стал производить не стихи, а суждения – меткие, острые, элегантные.
В Россию он не вернулся, несмотря на усиленные приглашения. Особо коварный план возвращения Бродского умирать именно на Васильевский остров разработал в свое время мэр Петербурга Анатолий Собчак с супругой. Поэт должен был поселиться в резиденции на Каменном острове под легкой, ненавязчивой охраной. Но у нашего молодца хватило ума и вкуса не связываться с этим семейством и не марать себя поселением в хоромах бывших палачей.
Памятник поэту, о котором талдычили в Санкт-Петербурге много лет, разумеется, к юбилею не появился. Да и не появится. Хотя городу Ленинграду вернули историческое название, правит им по-прежнему ленинградский обком партии. Чуть ли не в полном составе. Во всяком случае, порой трудно отличить эти лица от прежних.
Какой там еще Бродский? Начальникам наконец-то разрешили управляться с населением без реверансов, по-простому. Тут явно не до памятника знаменитому пожилому еврею, проживавшему до отъезда на ПМЖ за границу по адресу Литейный, 24.
Дом на Литейном давно пошел трещинами из-за уплотнительной застройки рядом. А многочисленные конкурсы на памятник Бродскому успешно завершились чем-то – наверное, денежной премией авторам.
Честно говоря, перечитывая стихи и эссе Иосифа Бродского, я по-прежнему не понимаю, как он здесь оказался и сумел вырасти? Ведь сила дарованного ему слова почти равна библейской. Что ж, хорошо чего-то не понимать и надеяться – что чудо такого дара может опять повториться.
Жизнь Бродского производит отрадное впечатление – и недаром прах его лежит на самом красивом кладбище на свете, на острове Сан-Микеле (Венеция). Это была значительная, полезная жизнь. Судьба же многих других умных людей в России такого отрадного впечатления не производит. Что ж, не всем так везет, как «рыжему Иосифу».