- Виктор Сухоруков - народный артист России, это знает каждый. А вот то, что вы еще и талантливый поэт, известно немногим.
- Я не поэт, даже не графоман. Я - человек настроения, подвластный своему движению жизни. Вот ехал с Белого моря со съемок фильма «Остров», и под стук колес мне так хорошо сочинялось! Но это не поэзия, это душа пропела какую-то мелодию.
- Что вам ближе - драма или комедия?
- Люблю печаль сквозь их маску. Для меня идеалом является Никулин. Почему я обожаю лицедеев? Они несут в себе печать смеха и грусти. Вот это я и пытаюсь внести в свою биографию драматического актера. Обожаю улыбающихся людей. Мне среди них не страшно.
- Согласны ли вы с христианской заповедью, что надо прощать людей? Можно ли простить все?
- Я согласен со всеми заповедями, потому что это - заповеди. Что касается прощения... Это трудно! Но возможно на 100%! Если найдешь в себе силы простить, то почувствуешь величайшее внутреннее торжество над самим собой, над миром, над ситуацией. Я пару раз преодолел это и простил.
- Обычно люди тяжело переживают тот или иной возрастной рубеж. А актеры - еще болезненней: это может грозить творческой паузой, забвением...
- Забвение - это страшно для любого! Тяжело, когда молчит телефон. Я со слезами готовлюсь к тому, что когда-то мне скажут: «Уйди с дороги. Больно медленно идешь!» Я не обольщаюсь, я к этому готов. Потихонечку обустраиваю «территорию тишины» - огород, дачу. Буду заниматься садоводством. Возможно, сяду сочинять мемуары. Черт его знает!!!
- Были ли в ваших работах такие эпизоды, которые совпадали с личными переживаниями?
- У меня 56 ролей, накопленных за 16 лет кино-жизни. И в абсолютном большинстве реальный Сухоруков отсутствует.
- Вам часто достаются отрицательные персонажи. Приходилось ли себя ломать, чтобы «внедриться» в роль?
- Да. Это работа черная, мучительная. Это и есть моя преданность профессии и мой фанатизм. Это как мой вес тела - 72 кг, а персонаж весит тонну.
- Вы потрясающе играли вождя мирового пролетариата Ленина. Как относитесь к его личности?
- Ленина я сыграл всего два раза - в фильмах «Комедия строгого режима» и «Все мои Ленины». Но сложилось впечатление, что я играл его много и часто. Ленин - историческая фигура моей биографии, моей истории, моей страны. А если на него списывают какие-то кровавые дела... Да у нас вообще не было властителей, у которых чистые руки!
- Почему вы отказались от предложения сыграть в 20-й серии голливудской «Бондианы»?
- Был занят. Там мне предложили определенные сроки, я их начал согласовывать здесь, дома. Через некоторое время эти сроки изменили, и у меня тут все стало рушиться. Подумал: здесь все понятно, живые проекты. Ради чего все брошу и побегу туда?
- Часто ли в вашей жизни были необъяснимые, мистические, случаи?
- Вся моя биография последних 10 лет - сплошная мистика! Например, я получил премию «Золотой орел». Орехово-зуевский паренек, сын фабричных людей, переживший много кризисов, падений, потерь, изгнаний из общества, из профессии, награжден... «Орлом»! У меня иногда складывается тревожное ощущение, что Бог перепутал и одарил меня по ошибке. И были секунды настороженности, что вдруг Он очнется и скажет: «Ой, я не тому даю», - и начнет у меня все отбирать. Что касается необъяснимого... Иногда я гадал себе сам. Раскладывал пасьянсы, раскидывал карты. Глупо, смешно, наивно. Я словно себя предупреждал - будет трудно, тяжело, готовься. Но... сегодняшний Сухоруков для меня неожиданность!
- Почему?
- Не знаю. Хотя я всегда был уверен, что выкарабкаюсь, освобожусь от пьянства. Мечтал бросить курить - знал, что это в моей власти. Даже язве желудка объявил войну - и победил!
- А было в вашей жизни ощущение собственной ненужности?
- Эту историю я рассказывал Сереге Бодрову. Было время, когда я нигде не работал, телефон отключили за неуплату. Без копейки денег, полуголодный, шел по улице. В какой-то момент вдруг остановился и увидел, что меня... нет. Вокруг все живет, дышит, гудит, мигает, а Сухорукова - нет, как будто жизнь сквозь меня проходит. Я возомнил себя человеком-невидимкой. Потом это «застеколье» прошло. Сейчас я, видимо, успокоился, пресытился. И в эту игру мне трудно играть: она получается лишь тогда, когда люди на тебя не смотрят.