ВОТ и премию «Национальный бестселлер» получил в этом году Захар Прилепин за роман «Грех». Энергичный отец трех детей из Нижнего Новгорода, смело называющий себя революционером, полон желания переделать словесность и жизнь к лучшему. Будем надеяться, это пройдет у писателя вместе с молодостью, ведь не зря писал сатирик Щедрин: «Все нигилисты – это будущие титулярные советники, все титулярные советники – это бывшие нигилисты». Как бы там ни было, Прилепин – не чучело, а настоящий писатель, создающий художественные произведения. А поэтому возглавлять список реальных бестселлеров ему не придется.
Этот список нынче возглавляет роман Евгения Гришковца «Асфальт». И как бы ни бился Прилепин, ничего у него не выйдет – писать так плохо, как Гришковец, у него не получится. Для того чтобы писать до такой степени бесцветно и бездарно, нужны какие-то специальные навыки. И они у Е. Гришковца есть.
Карьера Евгения Гришковца – целиком на совести интеллигентной Москвы. Она вырастила чудище своими неумеренными похвалами – лет десять назад, когда Гришковец показывал свой первый моноспектакль «Как я съел собаку». Тогда автор-исполнитель в самом деле создал обаятельный образ маленького инфантильного человека в грубом мире, нашел свою комедийную интонацию – удивленную, чуть грустную. И стал ее удачно эксплуатировать в других спектаклях, похожих на первый, но послабее. Качество текста, надо сказать, с годами все разжижалось и разжижалось, но на это мало кто обращал внимание. Публика полюбила Гришковца именно так, как принято любить на Руси, – насмерть.
Явление, вскормленное этой дурной любовью, стало разбухать. Гришковец начал писать все: пьесы (абсолютно беспомощные, неумелые), какие-то поэтические релаксы для радио (пошлости чудовищной), прозу (инфантильную до изумления). В его глуповатой, нарочито детской интонации было что-то успокоительное, утешительное для публики. Со временем его обычное, скучноватое лицо офисного менеджера разрослось аж до размеров рекламного плаката – на нем Гришковец повсеместно уверял народ в надежности некой банковской карточки. Казалось бы, ясно, что на этом месте разговоры о человеке как о художнике должны быть окончены. Но нет – Гришковец продолжался. Он принялся выпускать толстые книги, сплошь заполненные буквами, – и вот вам, пожалуйста, «Асфальт» становится бестселлером.
Действие романа происходит… впрочем, никакого действия в «Асфальте» на протяжении пятисот с лишним страниц не происходит. Буквально – пересказать нечего. Героя зовут Миша, он мелкий бизнесмен, у него есть жена и дети, и в голове у него опилки. Мыслей и чувств у Миши давно нет, он живет в некотором летаргическом сне, от которого так и не просыпается. Одна его старая знакомая, интеллигентка Юля, почему-то повесилась. Некоторое время Миша хочет узнать, почему, а потом забывает об этом. У него случается несколько мелких неприятностей, но они исчезают бесследно. Миша, как лунатик, бродит по страницам романа, ест, спит, разговаривает – без всякой идеи автора, что это в художественном произведении для чего-то нужно. Но в книге нет ни следа художественности, ни тени ее, ни пыли, ни грамма! «Сергей позвал Мишу на открытие своего нового автосалона. Открытие прошло здорово. Был небольшой концерт довольно известной группы, по автосалону ходили красивые девушки, был отличный и вкусный фуршет, много шампанского, среди приглашенных встречались известные люди. Вел открытие и много говорил в микрофон забавный телеведущий. Он несколько раз даже удачно пошутил. На этом мероприятии Сергей и познакомил Мишу с Ромой…»
И такой жеваной промокашки 500 страниц! Человек даже не в курсе, что написать «открытие прошло здорово» в художественной литературе нельзя. Надо так описать открытие, чтоб читатель сам понял: оно прошло здорово.
Но Гришковец писать художественно не умеет и нисколько этого не стесняется. В романе «Асфальт» нет ни сюжета, ни характеров, ни диалога, ни оригинальных мыслей. Это чистой воды графомания. Двадцать лет назад такие тухлые кирпичи редакторы веселой дугой отправляли в корзину.
Каким же образом вялые, сонные, одуряюще скучные описания вялой, скучной жизни стали «бестселлером»? «Миша сходил на кухню, поставил тарелку с тем, что осталось от куска курицы, на стол, попил теплой кипяченой воды. Потом в ванной умылся, почистил зубы и вернулся к телевизору»… Наверное, у наших тридцатилетних менеджеров, каждый день теряющих потенцию у своих компьютеров, мозги раскисли до такой степени, что они только такую жвачку и могут осилить. Другого объяснения тому, почему массовый читатель решил биться головой об «Асфальт», у меня нет.