По Америке с русской красавицей

(Продолжение. Начало здесь)

Я оставил машину возле сетевой парикмахерской, остановился у двери и прочитал объявление: «Огромная просьба: с оружием не заходите». Я зарегистрировался у кассирши: назвал имя и адрес. Данные внесли в компьютер. И в следующий раз, заглянув в любую из парикмахерских, раскиданных по стране, не нужно заново объяснять, как вас стричь. Надо просто сказать: как в прошлый раз. Ваши данные достанут из компьютера и постригут точно так же, как вы стриглись месяц или два назад и, кроме того, вам будут регулярно присылать купоны на скидку: десять, а то и двадцать процентов. 

Очередь небольшая, я успел посмотреть кусочек спортивной передачи, затем сел в кресло и сказал: «Как в прошлый раз». В зале работали четыре белые очень милые девушки, они болтали друг с другом или с клиентами. 

Меня вежливо спросили: 

- Вы иностранец? Откуда приехали?

Я ответил.

- О, Россия это очень холодно, это Сибирь. 

- Центральная Россия – это Европа, - ответил я. – Восточная Европа.

Четверо мастеров дружно рассмеялись, решив, что я шучу. Нельзя упрекать людей в том, что они не дружат с географией, тем более, что на многих картах, которые здесь продаются, вся Россия, Белоруссия и даже Украина, обозначены как Азия.   

- А у вас в Москве есть чёрные? – спросила одна из девушек.

- Есть, но совсем немного. 

- Чем они занимаются в России?      

- Тем же, чем занимаются остальные люди: работают, учатся.

- Как хорошо, что у вас мало чёрных, - моя мастерица улыбается. – Девчонки, раз такое дело, давайте все вместе переедем в Россию.

И снова дружный смех. 

В некоторых штатах Среднего Запада отношение к черным до сих пор совсем не то либеральное терпимое отношение, которым славится, скажем, Чикаго, Калифорния или Новая Англия. Здесь все по-другому. Еще лет пятнадцать – двадцать назад на дверях ресторана можно было увидеть объявление: «Вход чёрным, коммунистам, евреям и собакам – запрещен».  

В этот день мы ненадолго заехали в гости к одной женщине - Наталье, с которой я познакомился, когда жил на Среднем Западе. Восемь лет назад Наташа работала здесь по контракту, познакомилась с разведенным американцем, управляющим мебельного магазина Винсентом Холдом, и вскоре вышла за него замуж. К сожалению, мою знакомую вызвали на работу, поэтому все хлопоты достались Винсу. Он хороший семьянин, прекрасный кулинар, обаятельный человек, страстный охотник. 

Его дом – весьма скромный: одноэтажный коттедж с кухней, столовой, комнатой отдыха и тремя спальнями. Есть еще подсобные помещения, небольшая столярная мастерская, где хозяин возится в свободное время. Он устроил нам небольшую экскурсию по своему жилищу, открыл стеклянный шкаф, что-то похожее на горку, где держал оружие: охотничьи винтовки, карабины и пару арбалетов.

- Почему у тебя нет пистолетов? – спросил я.

- Я охотник, - ответил он. – А пистолет – это оружие для скрытого ношения. Попросту говоря, для убийства. А я убиваю только оленей. И только в охотничий сезон, когда покупаю лицензию. Охочусь обычно с арбалетом. У него большая убойная сила. Попадаешь - и насмерть.  

Я верчу в руках самозарядный карабин Симонова. Новый, как говорится, муха не сидела. Волна распродаж, накрывшая советскую армию в начале и середине девяностых годов, докатилась и сюда.   

- Сто долларов в местном магазине, - отвечает на мой вопрос Вин. – Даже дешевле.   

Он угостил нас обедом, посадил в машину и прокатил по своему городу, показав все местные достопримечательности. Это был типичный город Среднего Запада: безукоризненная чистота на улицах, одно- и двухэтажные дома, утопавшие в зелени деревьев, словно сошедшие с пасхальной открытки, баптистская и протестантская церковь. На одной из площадей - небольшое очень скромное здание местной мэрии, напротив – бронзовый памятник пожарному в каске и робе, держащему на руках ребёнка, спасенного из огня. 

Здесь же в сквере фонтан и памятник солдату: человек в военной форме, стоящий на коленях, преклонил голову перед знаменем. За бронзовой фигурой две высокие мраморные доски, на них имена горожан, погибших на фронтах Первой и Второй мировых войн. Список весьма внушительный. 

Самое большое, величественное здание с мраморными колоннами, портиками и высоким куполом то, - в котором помещается суд. Оно похоже на вашингтонский Капитолий, только размером поменьше. Впрочем, это добрая традиция, отводить суду лучшие городские здания. Три десятка магазинов на центральной торговой улице, в том числе мебельный магазин, где работает Винс. Несколько закусочных и дешевых ресторанов. 

Ближе к окраине - школа, огромное приземистое здание, рядом бейсбольная площадка, огороженная металлической сеткой. За ней поле для игры в «сокер». Европейский футбол с каждым годом завоевывает все больше поклонников, несколько телевизионных каналов транслируют лучшие игры здешних студенческих команд, грандов европейского и латиноамериканского футбола. В школе учится Ида, дочь Винсента от первого брака, которая после развода осталась с отцом. Она отличница, в свободное время занимается бегом.  

- Я сказал Иде: дружи, с кем хочешь, - говорит Винсент. – Можешь дружить даже с черным парнем. Я не буду этому препятствовать, хотя такая дружба мне не по душе. Да, в этом отношении я либерал. Но есть одно условие: это будет только дружба, не более того. Если ты перейдешь черту, за которой дружба кончается и начинается нечто другое… Ну, тогда ты мне больше не дочь.

- Не слишком круто? – спросила Рита.

- В самый раз, - Винс нахмурился. – Я не хочу, чтобы Ида принесла в подоле чёрного ребенка. Господи, когда я об этом говорю, у меня повышается давление. 

- Почему такое отношение к чёрным? – спрашивает Рита.

- Они бездельники. Государство дает им пособия, на которых они сидят всю жизнь. Не работают. И не хотят работать. Я вкалываю по десять часов, плачу налоги, государство берет мои деньги и отдает их черным бездельникам. Зачем делать из людей иждивенцев?

- У вас в городе чёрных совсем не видно, - говорит Рита. – Поэтому у Иды просто нет такой возможности, дружить с чёрным парнем. 

- Чёрные живут в соседних городах и поселках. С ними можно познакомиться по интернету, да мало ли… Короче, я дочь предупредил. А там пусть сама решает, как ей жить. А у нас чёрных, действительно, редко встретишь. В свое время мы с ними потолковали по душам. Дали понять, что в нашем городе им делать нечего. Лучше всего собраться и уехать подальше. Они послушались. Теперь только три черных семьи на весь город осталось. Ждут отдельного приглашения.         

Мы проезжаем по дальней окраине, дома здесь весьма скромные, не то, что в центре. Одноэтажные, без летних веранд и гаражей. На пороге одного из таких домиков сидит черный мужчина лет сорока пяти. Он смотрит в небо, в глазах пустота и тоска. Кажется, он слышал наш разговор и теперь думает только о том, чтобы поскорее продать свою недвижимость, собрать чемодан и двинуть отсюда куда-нибудь подальше. 

*     *     *

По иронии судьбы на следующий день в туристическом кемпинге мы встретились с еще одним мужчиной по имени Пол, который чёрных, мягко говоря, недолюбливал. Ему далеко за шестьдесят, но выглядит моложе, спортивный, подтянутый. Работает монтажником промышленных холодильников в небольшой фирме где-то под Хьюстоном, штат Техас. 

Мы поболтали с ним вечером у костра, а с утра он попросил нас подвезти его до ближайшей закусочной и обратно: жена будет спать в трейлере до полудня, такая уж у нее привычка, хорошо отсыпаться в отпуске. Собственно, и отпуск невелик – всего неделя. 

Во время завтрака Пол достал бумажник, показал фотографии детей, уже взрослых самостоятельных людей. Дочь – домохозяйка, женщина, склонная к полноте с простым открытым лицом, мать троих детей, замужем за инженером, живет в Санта Фе, штат Нью-Мексико. Сын Ричард - офицер в частях специального назначения. Пол показывает фото молодого мужчины в гражданской одежде. Крепкое сложение, мужественное лицо, а улыбка какая-то робкая, юношеская. Ричард - так называемый «зеленый берет», инструктор по рукопашному бою. Последние годы живет и работает годы в Северной Каролине, знаменитом Форте Брэгг, где из вчерашних мальчишек делают настоящих солдат. 

Я как-то был в тех местах, на пару дней останавливался в Шарлотте, прекрасном городе рядом с океаном. В глазах рябило от солдатских и офицерских мундиров и, иногда казалось, что курортников меньше, чем спецназовцев. В одном из романов я коротко описал местный аэропорт, где волею судеб оказался мой лирический герой – московский адвокат Дмитрий Радченко. Вот это короткое описание. 

«Кажется, треть пассажиров, находившихся в аэропорту, служили в Форте Брэгг и носили летнюю форму. Солдаты как на подбор были атлетически сложенными парнями, с которыми никому не захочется мериться силой. Радченко от нечего делать стал выглядывать старших офицеров в возрасте от сорока до пятидесяти. И отметил про себя, что мужские фигуры, пожалуй, можно назвать безупречными. Кажется, в них нет ни единой унции жира, не видно толстых задниц, а грудь заметно шире живота. Радченко перебрал в памяти знакомых офицеров из России, вздохнул и с грустью подумал, что у его друзей с пропорциями тела всё обстоит хуже, значительно хуже. С точностью до наоборот».

*     *     *

Наш новый знакомый производил приятное впечатление обстоятельного вдумчивого человека, доброго отца и мужа. Но вот в закусочную вошли десять чисто одетых мужчин в одинаковых майках, тяжелых башмаках и джинсах. Это были рабочие, занятые на строительстве ближайшего коттеджного поселка.

- Смотри-ка, все парни – белые, - сказала Рита. – Странно. Почему нет чёрных? 

- Ничего странного, - улыбнулся Пол. – Строительство – это очень трудная ответственная работа. Строитель должен головой думать, а не другим местом. Должен много чего знать. Новые технологии, новые материалы. Он должен разбираться в сантехнике, электрике, кондиционировании, марках бетона. Разве можно доверить такую работу чёрному парню? Он вам вместо окна поставит дверь, вместо двери окно. Нет, это работа для белых. Исключительно. 

- Вы что-то имеете против чёрных? – спросила Рита.

- Все, что я имел, уже высказал, - Пол улыбается по-доброму, немного меланхолично. – Это было в Детройте в 1968 году, когда чёрные начали настоящий бунт. Убивали белых, грабили и поджигали магазины. Подняли мятеж против власти. 

- Господи, - Рита разрумянилась. – Так страшно?

- Это был настоящий ад, - точно вам говорю, - кивает Пол. - Я тогда служил снайпером в национальной гвардии. Кстати, она подчиняется властям штата, а не президенту. Как и полиция, которая тоже подчиняется местным властям, а не Вашингтону. У нашего президента мало полномочий – и это хорошо. Поменьше будет вмешиваться в дела отдельных штатов. Так вот, в город ввели национальную гвардию. Снайперов расставили на крышах высотных зданий. И мы показали, на что способны. Это была хорошая охота. Очень хорошая. Мы быстро поставили черномазых на место. А сейчас… У них слишком много свободы. Свободы, которую оплачиваем мы, белые люди. 

Мы довезли нашего знакомого до кемпинга и отправились дальше, но на душе после встречи с ним надолго остался темный мутный осадок. 

(Читать далее)