В далеком 1926 году Владимир Маяковский написал большую статью «Как делать стихи?». Выдержки из статьи: «Я хочу написать о своем деле не как начетчик, а как практик. Я не даю никаких правил для того, чтобы человек стал поэтом, чтобы он писал стихи. Таких правил вообще нет. Поэтом называется человек, который именно и создает эти самые поэтические правила…» Бесспорно, Янис Грантс, Елена Володько и Светлана Кириченко — поэты. И не просто поэты, а известные поэты. И вот всего несколько правил, которыми они поделились с читателями в нашей поэтической гостиной:
— Как вы считаете, Янис, поэтом надо родиться или можно стать, соблюдая определенные условия?.. Лично вы родились поэтом или стали им? И в каком возрасте это к вам пришло?
— Я начну, Владимир, с последнего. Так уж вышло, что я пишу стихи с семи лет. В таком возрасте все считают тебя поэтами от природы, а ты к этим определениям и терминам абсолютно равнодушен. В подростковом и юношеском возрасте ты, как правило, единственный, кто более или менее сносно пишет рифмованные поздравления своим товарищам по классу или группе. Все считают тебя поэтом, и ты думаешь: пожалуй, так и есть. Даже больше. Ты замахиваешься на ахматовское «нас четверо» и решаешь: ты в их числе, ты — избранный. Где-то в двадцать лет ты вдруг понимаешь, что практически ничего кроме школьной программы не читал. Да и школьную-то читал так себе. Берешь Гумилева, Ходасевича, Мандельштама, допустим, и получаешь под дых: вот это — стихи. А то, что делаешь ты, — полная ерунда. «Никакой я не поэт» — вот что ты всем говоришь. Ты стесняешься своего стихоплетства. Пытаешься бросить это постыдное дело — не получается. Лет пятнадцать скитаешься вдали от родного дома, потом возвращаешься, приходишь в литкружок и вновь зарабатываешь комплекс неполноценности: поэты литкружка пишут настоящие стихи, а ты… Сжигаешь всё написанное. Учишься писать по-новому. Получаешь первое место на районном конкурсе. Потом на областном. Берешь всероссийскую премию. Печатаешься в «Знамени». Все опять зовут тебя поэтом, только вот ты уже ни в чем не уверен.
— Ну да. Виктор Пашков, помню, писал про это:
Только главное мне не под силу:
Перестать сомневаться в себе,
Убиваться за русских в России
И, не веруя, верить судьбе…
— Да нет, Владимир, я действительно перестал говорить на творческих встречах что-то типа: «Поэт я или нет — еще неизвестно», потому что люди не верят в искренность этих слов, они принимают их за кривляние и самолюбование. А ведь я — на самом деле!
Светлана Кириченко
Да и сам вопрос «Ты родился поэтом или стал им?» кажется мне праздным. Мой ответ: это не имеет значения. Второй ответ: это невозможно выяснить, оба варианта недоказуемы. Расчудесная поэтесса из нашего города Елена Сыч начала писать стихи в сорок два года, к тому же по чистой случайности: соседка попросила. С тех пор Лена выпустила пятнадцать, кажется, книг (она и сама часто сбивается со счета) и стала настоящим авторитетом в профессиональной среде. Ее дар спал с младенчества? Она, как всякий учитель русского и литературы, просто молниеносно использовала свои знания, чтобы уложить слова в размер и зарифмовать? Почему первое же стихотворение стало настоящим хитом («Плачет на грядке арбуз…» — найдите его в Сети, не пожалеете)? Елена водит нас за нос: на самом деле она смолоду оттачивала свое поэтическое мастерство? Ответ: не знаю. Второй ответ: это не имеет значения.
— Аполлон Григорьев о таких, как вы, то ли в шутку, то ли всерьез как-то сказал: «Поэты суть голоса масс, народностей, местностей, глашатаи великих истин и великих тайн жизни, носители слов, которые служат ключами к уразумению эпох — организмов во времени и народов — организмов в пространстве». То есть вы поэты «с нуля»…
— Можно ли стать поэтом «с нуля», Владимир? Я думаю, что да. И мой старший товарищ Николай Иванович Година (опять он!) не очень-то доверял поэтическому дару. Он говорил: «Девяносто процентов — работа, а остальные десять — талант». Знаете, это странно, но в среде стихотворцев очень много людей без слуха. Без слуха поэтического: они не в состоянии написать ритмизованный текст, сбиваются, и всё тут. Когда ты Вознесенский или даже Грантс (уж извините меня), то все подумают: сбой задуман, это прием такой. Но когда ты никому не известен, то читатели решат: это не поэт, а профан.
Я всегда советую начинающему поэту попробовать себя в малых формах (моностих, хайку, синквейн). Можно писать верлибры. К тому же сейчас великое множество платных и бесплатных курсов по поэтическому мастерству. Попробуйте, может, это и есть ваш формат.
А специально для вас, Владимир Васильевич, мой экспромт. Только что в голове сложилось. Такую форму называют пирожком:
— Ты стал поэтом иль родился? —
Вчера я Пушкина спросил.
— Паршивец, — молвила Арина, —
Не видишь, гений крепко спит?
— Елена, Янис известный шутник, хотя и с недурным вкусом, но хотелось бы услышать твое мнение о том, в каком состоянии находится современная поэзия.
— Поэзия была, есть и будет быть во все времена. Единственное, что, чтобы разобраться в современной поэзии сегодня, необходимо потрудиться. Что мы имеем? Как и сто лет назад, люди пишут стихи о том, что их заботит. Проблема современной культуры состоит в ее перенасыщенности. Даже если отбросить тысячи авторов, рифмующих друг с другом глаголы и игнорирующих правила стихосложения, все равно нельзя назвать определенно формальные признаки современного поэта. Однако люди собираются вместе и читают стихи. Почему? Традиция! Кроме потребителей того, чем сегодня нас потчует телевидение и радио, есть люди, которые помнят о Владимире Высоцком, например. Они пишут о том, что важно для них, и, к счастью, поэзия находит своего слушателя.
Янис Грантс
Есть множество объединений, где молодые, начинающие поэты могут опробовать свои декламаторские навыки и получить советы от более опытных братьев по перу. Главный плюс таких мероприятий — свободный микрофон. Многие авторы, ставшие классиками, когда-то начинали с чтения на кухнях. Популярность на самом деле очень вредит молодому поэту. В узкой среде происходит диалог творческих людей, поиск тем, споры о форме и содержании. Разве это не здорово? Чтение, например, своих стихов близким друзьям, которым доверяешь и боишься подвести. Думаю, такие события остаются в памяти навсегда, являются стимулом того, чтобы стать хорошим поэтом. Что бы там ни говорили о кризисе поэзии сегодня, тем не менее молодые люди пишут, а значит, будущее есть. Есть люди, которые болеют своим временем. Об этом говорят фестивали поэзии, которые сегодня у всех на слуху: «Мцыри», «Филатов-фест», Московский театр поэтов и т. д. Здесь, кстати, в театре, создаются мистерии, в которых каждое стихотворение включается в общую канву. Каждое слово работает на благо режиссерской задумки. Поэт, как я говорила, натура свободная, но вот! Случилось творчество в рамках чужого сценария! Смело могу заявить, что русская поэзия жива. А остальное — дело времени...
— И точку в нашей дискуссии пусть поставит Светлана Кириченко.
— Так как по жизни я скорее молчунья, чем говорунья, то к произносимым словам отношусь внимательно, к написанию слов — бережно. Наверно, это наивно, но чувствую внутреннее стремление написать именно то слово, которое единственно может выразить бессловесное, о котором пишу. Слова — они для меня как маленькие дети, требуют и заботы, и внимания.
А слова, которые слышу от других людей, воспринимаю в очень большом диапазоне: могу их ощущать как благоухание цветов, как благотворную силу, как холод, как свет, а могу — как булыжники, которые летят, как пули, как грязь… Слова могут журчать, а могут грохотать… Эх, написать бы трактат «Слова, слова…»! (Смеется.)
Не прощаемся.