В апреле 1997 года директором Центральной школы искусств в Челябинске стал заслуженный работник культуры Российской Федерации, преподаватель академического вокала Юрий Эрман. И благодаря ему в школе было открыто первое в городе отделение сольного академического пения. Поющий директор стал разработчиком учебной программы предмета «академическое сольное пение» для учащихся детских школ искусств. И сегодня он гость нашей гостиной:
— Мой папа был инженер. Но в 30-е годы в Москве стал участником массового движения «Синей блузы». В то время — революционного агитационного эстрадного театрального коллектива, отражавшего самые различные темы, от общеполитических и международных до мелочей быта. Он прожил непростую жизнь. Был участником финской войны. В Великую Отечественную стал танкистом. В 1943 году после ранения и контузии попал в госпиталь в Челябинске, где работала моя мама. Там они и познакомились. И она его буквально выходила. А в Новый год они сыграли свадьбу, и он вскоре ушел на фронт в составе Уральского добровольческого танкового корпуса. Их еще называли «черные ножи». Дошел до Берлина. После войны работал председателем колхоза в Ункурде. И я там родился в 1951 году. Уже в 1952 году отец был арестован по ложному доносу. Освободился вскоре после смерти Сталина в 1953 году, и мы переехали в Челябинск-Южный.
— В возрасте одного года перенес перелом позвоночника. Пять лет лежал в детском санатории в Каслях в гипсе. После взрыва на комбинате «Маяк» санаторий эвакуировали, а я вернулся домой. В возрасте шести лет только еще учился ходить. И потом еще четыре года был в корсете…
— По вечерам украдкой, когда все засыпали, слушал под подушкой радио. В то время там были прекрасные концерты. Из Колонного зала Дома Союзов, из Большого театра. С особым удовольствием слушал оперы, оперетты. Лемешева, Козловского и других выдающихся певцов знал с шести лет. В этом же возрасте в поселке начал участвовать в небольших дворовых концертах. Тогда все жили дружно. И праздники отмечали с размахом…
Но самым, наверное, ярким впечатлением детства был американский фильм «Великий Карузо» с Марио Ланца в главной роли. Этот фильм показывали на старенькой «Украине» в солдатском кубрике на простыне. Нас, малышей, охотно пускали посмотреть кино. И я сумел посмотреть его четыре раза. Так в шесть лет захотел стать певцом, таким же, как несравненный Карузо.
— В школу пошел в восемь лет. Там тоже много пел в самодеятельности, охотно читал стихи, выступая по праздникам. Помню, в первом классе давали концерт рабочим депо Челябинск-Южный. И наша первая учительница все время говорила моим родителям: «Вашего мальчика надо отдать в музыкальную школу».
— В 1962 году мы переехали в Копейск, мне тогда было 11 лет. И в «Копейском рабочем» я как-то обнаружил маленькое объявление: «Идет прием в музыкальную школу». Сходил посмотреть. Сказал на входе: «Хочу поступить в вашу школу играть на скрипке». А мне в ответ только поулыбались: «Мальчик, у нас на скрипку в пять лет принимают». Но пожалели, видимо. И предложили сдавать экзамены в вечернюю школу, на класс аккордеона. Я счастливый пришел домой, говорю: «Надо написать заявление». А у мамы всего четыре класса образования было. Пришлось писать самому. А мама его подписала. Конкурс тогда был большущий — шесть человек на место. Музыкальная школа всегда была престижным заведением…
— Мы жили очень скромно. Чтобы купить мне аккордеон, родители взяли кредит и год его выплачивали. И я очень ценил свой первый музыкальный инструмент…
— А рядом был Копейский дом пионеров. И я записался еще в театральную и эстрадную студию. А также в детский оперный коллектив, в котором нам, помню, преподавала бывшая певица, эвакуированная во время войны из Донецка.
— В девятом классе общеобразовательной школы случилось так, что я стал руководителем школьного эстрадного оркестра. И директор разрешил нам даже в спортзале по субботам проводить дискотеки — при одном условии, что драк не будет. И драк не было. Все очень дорожили этой возможностью. А к нам на танцы тогда приходил весь поселок…
— После девятого класса меня вызвал к себе директор и сказал: «Надо поднимать художественную самодеятельность в школе. Давай переключайся, бери хор. У нас нет педагога по музыке, по пению. Давай ты будешь все это делать сам…» И вот такую внеклассную работу я проводил, будучи сам мальчишкой. Правда, к тому времени я уже окончил музыкальную школу и поэтому всецело погрузился в свою первую работу. Вел, по существу, педагогическую деятельность. И получалось совсем неплохо. Тогда уже у меня не было сомнений, что я пойду учиться в музыкальное училище на вокальное отделение. А тут еще директор меня после десятого класса опять вызвал к себе и сказал: «Нам нужен учитель пения. Я беру тебя в школу на работу». Но там была серьезная проблема: мне не было еще 18 лет. А педагог ответственен за своих детей. И меня оформили пока слесарем, но я работал учителем пения.
— Как и мечтал, я поступил в музыкальное училище на вокальное отделение. И тоже потому, что мне еще не было 18 лет, меня взяли только на подготовительное отделение.
— Вы знаете, я всю жизнь пел. Очень люблю это дело. И пою до сих пор. Поэтому для меня этот путь был вполне естественным. Как говорили, голос у меня был всегда. Незаметно наступил мутационный период, между седьмым и восьмым классом. А еще в седьмом классе я пел дискантом. Летом я уехал в спортивно-трудовой лагерь. И оттуда осенью я вернулся домой уже баритоном. Я даже не заметил, как у меня прошла мутация. Такое бывает довольно редко. Но у меня произошло именно так. За три месяца организм перестроился. В лагере были серьезные физические нагрузки. Кроме спорта каждый день мы по четыре часа работали на поле. Лагерь тогда был бесплатный, и поэтому родители могли отправить меня на три смены. И в сентябре я прихожу в восьмой класс, а мне говорят: «Что ты так разговариваешь басом?..»
— У меня вообще никогда не было вопросов, кем я буду. Вот как я в шесть лет посмотрел фильм и решил, что хочу петь, как Карузо, так и шел всю жизнь по этому пути. Понятно, что это самая высокая планка, но стремление было, а это самое главное — направление в жизни, дорога, по которой я шел не сворачивая.
