Уволенные из Театра имени Ермоловой актеры написали письмо Владимиру Путину

Беда пришла откуда не ждали: довольно мирно и относительно благополучно живущий Московский театр имени Ермоловой внезапно сотряс «гадкий, гнусный, соблазнительный, свинский скандал» (выражение М. Булгакова). Группа актёров, уволенных в связи с пандемической «оптимизацией ресурсов», восстала против художественного руководителя театра народного артиста России Олега Меньшикова.

Счастье, что Меньшиков не пользуется Интернетом, а то не факт, что, начитавшись о себе всякого-разного, он вообще вернулся бы в Россию из отпуска, во время которого ему и подложили эту свинью. Бунтари вдохновенно дают интервью в СМИ, рассказывают, как их недолюбили и сколько им недоплатили, они даже написали письмо президенту Путину, поскольку более никто не может вернуть двадцать человек обратно в труппу театра и дать всем по главной роли. Но, собственно, кое-что уже получилось – имена-фамилии обиженных и обойдённых наконец звучат. Громко и победно. Когда и если им удастся «съесть» Олега Меньшикова, вероятно, эти фамилии зазвучат ещё победнее и громче? Ведь, поедая врага, ты присваиваешь его силу, это знала ещё первобытная древность…

Так случилось, что я довольно часто, с 2012 года, бывала в Театре имени Ермоловой. Актёров, которых нынче уволили, я не помню, – но это вовсе не значит, что они бездарны, возможно, они космически талантливы, просто не сложилась судьба, не подошли их индивидуальности ни худруку, ни приглашённым режиссёрам. Так бывает. Жизнь.

Теперь внимание: в труппе театра примерно 90 человек. И это ещё не такая уж большая труппа. Воля ваша, я не представляю, каким образом можно загрузить работой подобные труппы, сколько надо спектаклей иметь в репертуаре и откуда выкапывать пьесы, где было бы 30–40 действующих лиц. И что это за миссия такая у театра – не творчеством заниматься, а обеспечивать социальную поддержку людей с актёрскими дипломами. Олег Меньшиков пришёл в Театр имени Ермоловой со своим представлением о том, каким быть театру, и с опытом руководства собственной театральной антрепризой. И тут ему на голову сваливается советский стационарный театр, государственное учреждение, строго подчиняющееся кодексу законов о труде. И чтобы уволить человека, недостаточно эфемерных эстетических причин, а нужны дисциплинарные просчёты и прочие кошмары.

В общем, начался скорбный труд по превращению динозавра в стрекозу – попытка переделки стационарного театра в театр Олега Меньшикова, открытый новым именам и проектам. Меньшиков не рубил сплеча с большевистской отвагой. Сохранил несколько спектаклей прежнего репертуара. Поставил специальную пьесу для стариков ермоловского театра («Счастливчики»). Действуя методом проб и ошибок, нашёл несколько годных режиссёров. Молодые артисты, которых он приглашал в новые спектакли (к примеру, Александр Петров, Иван Янковский), уж явно в своей профессии не случайные люди. А то, что для своего театра Меньшиков стал, что называется, «фронтменом и хедлайнером», будучи занят в семи спектаклях, трудно не признать общественным благом, Меньшиков – звезда и любимец публики, актёр высшего ранга, и его имя в афише обеспечивает аншлаг не одно десятилетие.

Идеальный ли он руководитель? Разумеется, нет. Он не искушён в хитростях руководства коллективом, как мудрый Марк Захаров, который говорил, что в театре время от времени бродит энергия ссоры и надо уметь её отводить. У Меньшикова непростой характер, он может быть категоричен и излишне самонадеян. В репертуаре Театра Ермоловой появлялись неудачные вещи, а бывали случаи, когда спектакль, доведённый почти до премьеры, худрук закрывал из-за низкого качества. Сейчас это вменяют ему в вину, а я, кстати, такую практику одобряю – для чего с гарантией позориться, лучше завести графу «убытки» и списывать туда потенциальные провалы. (Конечно, если бы такая практика завелась во всех театрах, их афиша сократилась бы вдвое, ну и ладно.) Твёрдого идейно-художественного направления у Театра имени Ермоловой нет (а у кого есть?), но в репертуаре видны определённый интеллигентный стиль и неплохой вкус, поставлена эстетическая планка, ниже которой театр не опускается.

Прошлый год оказался годом потерь. Умер президент театра, народный артист СССР Владимир Андреев, ушла из жизни верная помощница Меньшикова Галина Боголюбова, сам Олег едва не «переступил черту» во время плановой операции. Как акулы чуют запах крови, так энергия раздора всегда возбуждается от несчастий и слабостей. Возможно, нынешнее массовое увольнение актёров было произведено слишком резко, без дипломатии, а следовало быть гуманнее, как тому хозяину, что, жалея собаку, отрезал ей хвост по кускам. Но я читаю заявления уволенных артистов – а они уже ничем не гнушаются, подсчитывая гонорары Меньшикова, укоряя его какими-то «загулами» и так далее, – и никакого сочувствия к ним не испытываю.

Это, значит, у вас такой «театр-дом»? Это вы такие домочадцы? Слушайте, домочадцы, в жизни равенства нет, а уж в театре тем паче. «Меньшиков получает за выход на сцену сто тысяч!» Вообще-то он не за выход получает (вышел, улыбнулся и ушёл), а за полтора-два часа вдохновенной и добросовестной работы перед полным залом, который пришёл именно на него. На него, не на вас, вот хоть голову об стену разбей, хоть тресни пополам, хоть президенту или самому Господу напиши тысячу писем, – не на вас. Допустим, получится ваша задуманная и спланированная гнусность и Меньшиков, разозлившись, уйдёт с поста худрука (уволить его вряд ли придёт в голову даже таким озорникам, как московские начальники культуры). И что? Кто придёт на его место, какой такой всех устраивающий «боярский царь»? Ваша жизнь сразу расцветёт, вы станете богатыми, знаменитыми и талантливыми?

Ох, вряд ли!