Пару лет назад я спросила у писателя Леонида Юзефовича («Князь ветра», «Журавли и карлики», «Зимняя дорога» и другие сочинения, отмеченные всевозможными литературными премиями), над чем он сейчас работает. И он со вздохом отвечал, что нет у него желания корпеть над новым сочинением, всё, дескать, написано, чего уж там… Ан нет! Подоспели силы, накопились образы, сбежались слова – и в свет явился новый исторический роман, обогащённый художественным вымыслом, под названием «Филэллин». Увлекательнейшая вещица!
РОМАН вырос из одноимённого рассказа Юзефовича, опубликованного в сборнике «Маяк на Хийумаа», но в рассказе фигурировал только один «филэллин» (борец за свободу Греции от турецкого господства в 20-х годах девятнадцатого столетия). В романе этих причудников – изобильно. Время действия – с 1823 по 1835 год. Места действия многоразличны. От пермской гауптвахты (где томится пламенный нищеброд Григорий Мосцепанов, хранящий секрет, как способствовать «торжеству креста над полумесяцем»), имперского Петербурга и египетской Александрии – до собственно Афин, где бригада вдохновенных филэллинов идёт на подмогу Акрополю, осаждённому турками. Причём в составе этой бригады не одни только русские, вечно одержимые жаждой куда-то бежать и кого-то спасать. История борьбы за освобождение греков была историей всей Европы, её мечтой, её «священным огнём». Той самой «общей правдой», о которой рассуждает в романе филэллин Фабье: «Мы привыкли считать родину – главнейшим из всего, за что стоит умирать, но у разных народов она разная, и если выше её ничего нет, где тогда единая для всех правда? Не может её не быть! Неужели зов крови в наших жилах обречён заглушить голос совести?»
Вот это вопрос, вопрос вопросов. Он ликвидирует историческую дистанцию между прежним и нынешним состоянием мира – потому что к его решению мир так и не приблизился. И он же делает роман Юзефовича весьма актуальным, при тотальном нежелании строгого автора заигрывать с читателем.
«Филэллин» написан ясным, упругим, афористическим слогом и вполне доступен для понимания. Детали в описаниях даны коротко и внятно. Сказано о государе Александре Первом – «мастерски владеет он улыбкой глаз, этим искусством избранных», и видишь этого самого императора. Переносимся мы в кабинет управляющего нижнетагильскими заводами, а там – «карандаши единообразно очищены, у перьев махавка обрезана, а на концах выстрижена сердечком». Мосцепанов, чтобы не ругаться матом, выдумал, к ужасу окружающих, собственный ругательный язык, но автор приводит только одно выражение – «Ербондер те пуп!», однако этого прелестного «ербондера» достаточно… Форма повествования – дневники, письма и мысленные разговоры с отсутствующими собеседниками – широко распространена в литературе. Тем более что персонажи, будь то горемыка Мосцепанов, камер-секретарь императора Александра Первого Игнатий Еловский, отважная возлюбленная Мосцепанова мещанка Наталья Бажина, лекарь Костандис, майор Чихачёв и прочие, – достаточно обыкновенные фигуранты истории. И в их речах нет утомительных сложностей.
Необыкновенен один герой – император Александр. Мы видим этого без шуток великого человека влюблёнными глазами секретаря. Одинокий и несчастливый царь, питающийся земляникой из-за вялого желудка, загадочен и герметичен, однако объясняет своё упорное нежелание ввязываться в греческие разборки предельно внятно. «Нынешние греки – смесь албанцев, славян и турок с небольшой примесью эллинской крови. Они притворяются теми, за кого мы хотим их принимать… Греция – пустотелая оболочка того, что когда-то было трапезой богов. С помощью филэллинов греки смастерили из него чучело, пляшут вокруг него и кричат, что Эллада воскресла…»
Разумеется, это правда. И жестокость проявляют греки не меньшую, чем турки. И разборки между карликовыми их вождями, и коррупция, и обмельчание народа, и прочее – всё в полной комплектации. Пламенные чудаки-идеалисты, слетевшиеся со всего мира бороться за греческую свободу, одержимы иллюзиями, которые всё труднее сохранять в их первозданном поэтическом величии. Не всем же доступна та чистота благородного идиотизма, которой располагает считающая себя ясновидящей баронесса Криднер, пишущая вдохновенные письма императору Александру, умоляя того пролить за греков русскую кровь...
Филэллинство – иллюзия, морок, мираж, это правда. Но это – не вся правда. Элегантно складывая свой историко-художественный пазл, скрываясь за лицами персонажей, нигде не позволяя себе ни грана публицистики, автор создаёт картину, в которой живо чувствуется неумолимая поступь Провидения. Ведь Акрополь не был взят турками. Греция обрела свободу. За миражом филэллинства таилось зерно истины, скрывался отблеск «общей правды», тем более привлекательный и желанный, что невозможно его определить словами.
Низверженный во тьму неправедным судом Мосцепанов выжил и приуготовлен к великому подвигу (именно он во время штурма Акрополя стреляет в Ибрагим-пашу, турецкого командира, и определяет ход событий). Идя тропой судьбы, герой всю жизнь помнит вырванную им из книги картинку – чудесный храм на горе, священное место, где он хотел бы жить, и он схож именно с Акрополем. Сама-то эта картинка была копией копии, да и утратил он её, но душа хранила дивный образ, заветную мечту, дорогой идеал. Да, вникая в историю человечества, нельзя не подумать, как один персонаж «Филэллина»: «Ангелы-хранители устают за нами присматривать… с колыбели до могилы мы совершаем одни и те же ошибки». Но сегодня, когда мы заперты в национальных пещерах, вспомнить о том, что на несовершенных лицах обыкновенных людей когда-то сиял (пусть недолго, пусть не в полную силу) отблеск «общей правды», полезно и приятно. Тем более погружаясь в насыщенный энергией интеллекта текст, не имеющий и следа утомления ни жизнью, ни историей.
Опять будете утверждать, что всё написано, товарищ Юзефович? Позвольте вам не поверить.