Новая книга Андрея Рубанова («Сажайте, и вырастет», «Йод», «Патриот», премия «Национальный бестселлер» за роман «Финист – Ясный сокол») – сборник рассказов «Жёстко и угрюмо». Однако ничего особо жёсткого и принципиально угрюмого в рассказах Рубанова нет – он смотрит на свою жизнь и жизнь вообще ясным, трезвым, здравомыслящим взглядом. Жизнь занимает его и не вызывает решительно никакого отвращения.
«Отец жены умер в январе» – так начинается рассказ «Мир хижинам». Главный герой рассказов Рубанова в основном соткан из личного опыта, отличается упорным характером, закалённым в беспримерных катавасиях 90-х годов. Деловой человек безумных дней, прошедший тюрьму (об этом рассказано в громком дебютном сочинении Рубанова «Сажайте, и вырастет»), этот герой умеет ценить простые хорошие вещи, готов ко всему, а когда он пишет, что отец жены умер в январе, – скорее всего, так оно и было. Выдумывать Рубанов умеет, но в этих рассказах оно ему ни к чему.
Итак, надо разбирать жалкий скарб старика, забившегося в угол жизни, в избушку на окраине Псковской области, ослабшего настолько, что не в силах был починить угарную печку. Герой намеревается починить печку, наладить жизнь в мёртвой избушке – тщетно. С раздражением поминает наш герой древних греков. «О, эти древние философы, Платоны – Сократы – Диогены, жители берегов благодатного Средиземного моря, – зачем они ввели тысячелетнюю моду на гордую нищету? На жизнь в бочках? Чёрта ли не жить в бочках, когда с веток свисают фиги-финики? Что бы делал Платон, окажись он зимой в городе Пскове?» И читатель по косвенным признакам, хотя бы по описанию книг умершего тестя – «на чёрных полках стояли главным образом многотомные собрания медленно и верно устаревающих русских классиков», – понимает, что этот чудак был человеком сильным, гордым, неординарным. Угадывает характер, проникается судьбой. Отшельнику, надменно удалившемуся от мира, начинаешь сочувствовать, притом что Рубанов – антисентиментальный писатель и никогда не бьёт на жалость.
Рубанов – он же бывший советский пионер, и глубоко в душе у него запрятан гайдаровский Тимур и его команда. «В том мире выживают и торжествуют только герои, титаны, атланты, только самые сильные, крепкие и уверенные люди, комиссары, командиры, каменные, несгибаемые, непобедимые существа», – рассуждает о гайдаровском космосе мальчик – герой рассказа «Первый бой тимуровца». В первом же бою шпана побила нашего мальчика, но он верит, что когда-нибудь непременно найдёт свою команду.
И что же, нашёл герой свой подвиг и свою команду? Команду не нашёл – не считать же таковой обитателей тюремной камеры (в «Жёстко и угрюмо» только один рассказ на тюремную тему, очерк нравов «Реальный бродяга», но это для автора в принципе важная тема). А подвиг – подвиг он ищет. Иногда в поисках подвига перемещается в неожиданные места – в Амстердам или на остров Капри (рассказы «Честь Родины», «Воздух»), но там уж какие подвиги для русского человека, один комический кураж и путевые заметки.
Неожиданным эхом гайдаровского космоса оказываются разыскания автора – героя в повести «Пацифик». Он исследует остров Пасхи, изучает невообразимые каменные истуканы – идолы, созданные неведомой цивилизацией. Народ, создавший это чудовищное чудо, сгинул, погиб, и понять цель и назначение огромных изваяний, на создание которых уходила сила этого народа, нам теперь невозможно. Или истуканы сами дарили тому народу свою силу? «Каменные, непобедимые существа». Откуда бралась эта таинственная сила и что теперь делать потомкам каменных непобедимых существ?
Одинокий мужчина – герой Рубанова ещё довольно силён. Но его сила часто уходит на сущий вздор. Вот он зачем-то попёрся в Петербург, чтобы уличить жену в измене, не уличил, попал на тёмную квартиру в поисках травки, причём дверь ему открыл юноша, «похожий на спившегося Иисуса» – меткая деталь. Могла закрутиться тёмная уголовная канитель, но всё обошлось, развеялось, улеглось. Жизнь, потрепав героя в юности, стала к нему снисходительна. Покидая город, герой даже возвышается до философских обобщений: «ради каменной столицы император с каменным именем уничтожил почти половину мужского населения страны. Но своего добился: теперь в стране был город, излучавший культуру, как радиацию».
Видите – опять о них, о каменных, о несгибаемых, навеки сгинувших и оставивших нам, живым и слабым, огромное наследство. Совершенно исполинским изваянием предстаёт в рассказе «Бабкины тряпки» и бабушка героя Анна, всю жизнь проработавшая на заводе в «Электростали». Самоотверженная труженица, она совершила титанический «скачок», выбившись из нищей деревенской жизни в городскую цивилизацию. Зажила в двухкомнатной квартире, да ещё и получила хрущёвскую досрочную пенсию в 120 рублей. Всю свою многотрудную жизнь бабка Аня провела под лозунгом – «семья создаётся жертвой женщины». И это было сугубо добровольно – о рабской покорности и речи не шло, бабка была титан с невероятной силой воли...
Другие времена, другие завелись люди – скорее стеклянные, чем каменные, мир легко перетекает через них, почти не оставляя следов. Герой рассказа «Четыре слезы в чёрном марте» восхищается своей богемной женой – «она не пила ничего, кроме зелёного чая и сухого белого вина, не курила, не ела мяса и шоколада, не признавала другой воды, кроме родниковой, и каждый вечер ей звонили приятели из Чехии и Республики Гана...» Портрет ясный. Какое уж тут «семья создаётся жертвой женщины», иное выросло племя – и каменные советские люди, создавшие когда-то могучую цивилизацию, сделались так же далеки и непостижимы, как изваяния острова Пасхи. И вызывают такую же смесь ужаса и восхищения.
А одинокий герой Андрея Рубанова всё ищет свой подвиг, честно и упрямо («жёстко и угрюмо»), слогом ясным и рассудительным записывая все стадии его не- достижения.