Так случилось, что последним спектаклем, который мне удалось посмотреть до «мировой паузы», оказалась премьера «Бани» Маяковского в Александринском театре (Санкт-Петербург), постановка и сценография главного режиссёра театра Николая Рощина. Примечательно, что коллизии пьесы вызывают сегодня явные и крупные ассоциации – прежде всего с судьбой театра в принципе и театров в частности.
«БАНЮ» Рощин поставил пару лет назад, но, видимо, недовольный качеством спектакля, закрыл и перепоставил его на новый лад, и это редкий случай плодотворного упрямства. «Есть спектакли такие слабые, что никак не могут сами сойти со сцены» – этот афоризм Станислава Ежи Леца весьма актуален для наших театров, где кое-как замаскированные провалы упорно предъявляли публике. Новая «Баня», длящаяся два часа без перерыва, оказалась зрелищем небессмысленным, динамичным и отчасти занимательным. А оригинальная мобильная конструкция, меняющая сцену, напоминает об эстетике времени действия пьесы (конец 20-х годов прошлого века), но также демонстрирует нешуточную мощь современных технологий.
Молодые изобретатели соорудили машину времени, и из светлого коммунистического будущего к ним поступает предложение – делегировать из настоящего в будущее тех, кто для такого перемещения годится. Машину надо доработать, и наши изобретатели отправляются в бюрократическую цитадель – Главное управление по согласованиям, от начальника которого – главначпупса Победоносикова зависят выдаваемые субсидии. Начинается сатирическая панорама нравов советской бюрократии, довольно остроумная – во всяком случае репризы Маяковского вызывают неизменное оживление в зрительном зале. Режиссёр не зацикливается на советских тематике и символике, его бюрократы, исполняемые отличными артистами (Игорь Волков, Сергей Кузнецов, Сергей Мардарь) – это скорее образы бесстыжих цельнолитых «начальников» вообще. Действие не маскируется под какую-то там «правду жизни», но откровенно происходит в театре, на сцене. Бюрократы прибыли смотреть некую пьесу о себе, они недовольны и вмешиваются в ход событий, но тем не менее машина времени всё ж таки запускается, и в светлое будущее берут не всех…
Хотя происходящее на сцене, будучи по большей части игрой чистых театральных форм, меня никак особо не волновало, я смотрела на сцену с любопытством и уважением к постановочному размаху спектакля. Но, вспоминая его, нахожу некоторые соответствия хода событий «Бани» с моментом дня.
Театры закрыты. Будущее неведомо, но оно наступит – и все ли сценические организмы в нём окажутся? И будут ли они такими, какими были?
Многие коллективы решили показывать в Интернете записи своих спектаклей. Или даже специально играть их в пустом зале и транслировать онлайн. То, что являлось достоянием круга театралов, стало общедоступным. Те, кто был в театре, может, два-три раза в жизни, могут посмотреть, к примеру, авангардные московские постановки и узнать, «за что они там «золмаски» получают и на что государственные деньги тратят». О‑хо-хо. Я вам вот что скажу: сегодня народу лучше на глаза не попадаться. Благодарные и сочувственные отзывы, конечно, поступают, но возмущённых криков «это что такое?!» в разы больше. Для восприятия современного театра большая привычка нужна, опыт надобен, желание и возможность понимать, а вообще-то, кто в этой каше не варился, тот вряд ли будет ею увлечён.
Вот та же Александринка, где на Новой сцене в начале апреля была запланирована премьера спектакля Андрия Жолдака «Нана» по роману Золя, провела эту премьеру онлайн. Анонсы объясняют, что для Жолдака «литературная основа становится отправной точкой для театральных сновидений, фантазий, провокаций с тем, чтобы проникнуть в глубины человеческой психики». Я, товарищи, в театр хожу полвека, сделалась, как носорог, и только вздыхаю, что мне ни покажи – даже сновидения Жолдака, которые уже лет 20 как не меняются. «Глубины человеческой психики» там предстанут в виде мокрых, всклокоченных и как бы бесноватых актрис, пляшущих босиком на этой самой едва различимой «литературной основе». Но людям-то это за что? Одно утешение – в отличие от героини романа Золя онлайн-Нана отдаётся бесплатно.
Думаю, для онлайн-трансляций и показа записей спектаклей нужен строгий отбор. То, что годилось для узкого круга зрителей в спокойные времена, негоже во времена больших испытаний. Это не значит, что театры должны бежать за пеной дней и ставить специальные «спектакли катастроф», и идея одного московского театра воплотить немедленно «Белую болезнь» Карела Чапека не кажется мне плодотворной. В блокадном Ленинграде, где «музы не молчали», люди рвались не на актуальные пьесы, они шли в Театр музкомедии на «Сильву» Имре Кальмана, и я их понимаю. Сама бы посмотрела хорошую «Сильву», да где её сейчас найдёшь? Где найдёшь добротную классику, не ставшую «литературной основой» для чьих-то дурацких сновидений? Актёров на сцене, от которых глаз не оторвать, которые не стали марионетками режиссёрских проказ?
Даже когда карантин отменят, некоторое время люди будут осторожничать и соизмерять своё желание выйти в мир с рисками и необходимостью таких рисков. Театры ждут суровые испытания – в будущее, как в «Бане» Маяковского, возьмут не всех.Придётся отвечать на самые простые (они же главные) вопросы: о чём наш театр? Зачем он? Для чего сегодня надо выходить на сцену? Нужно ли это людям? И что им нужно?
Придётся пересматривать и репертуар, и кадровую политику – вряд ли в будущем понадобятся сто первое издевательство над Чеховым или Шекспир в качестве попираемой «литературной основы». Модные вчера режиссёрские фигуры мягко уйдут в пески забвения со своим дешёвым эпатажем…
Да многое изменится – дай бог, к лучшему.