Новый фильм режиссёра Юрия БЫКОВА «Сторож» значится в конкурсе 30-го Открытого российского кинофестиваля «Кинотавр», который с 9 по 16 июня пройдёт в Сочи. Перед очередной премьерой режиссёр ответил на вопросы журналиста «АН».
– ПРАВДА ли, что в фильме «Сторож» вы получили ответ на вопрос, который мучил вас со времён картины «Жить»: возможно ли остаться человеком, когда жизнь постоянно требует от тебя компромиссов?
– Жизнь – по большому счёту игра, и все идеалистические установки не применимы к ней. Сомневаюсь, применим ли вообще свод нравственных ценностей к человеку на протяжении его истории, возможно, эта этапная вещь исчезнет в ближайшем будущем. Во всяком случае, эпоха, в которой эти ценности ставились на самый верх, заканчивается.
Думаю, что известная русская пословица про «рыбку съесть и на что-то сесть» имеет прямое отношение к романтическому представлению о том, что можно быть порядочным человеком и при этом успешным и богатым. Так не бывает, жизнь – либо мучительное испытание для совершенствования духа, либо времяпрепровождение для удовольствия. Поэтому вряд ли в ближайшие 200–300 лет человек будет таким же, как сейчас.
– То есть?
– Мы стоим на пороге глобальных изменений, и человек, которого знали на протяжении обозримых 5–6 тысяч лет, конечно, не впишется в новые критерии. Любого романтика уже сейчас называют идиотом. Если вы не идёте на компромисс с окружающей действительностью, вы не вписываетесь в общество, нацеленное на выживание, а не на совершенствование духа.
Глобально нас должно интересовать, будем ли существовать дальше, потому что любая человеческая цивилизация, доходя до определённого этапа, саморазрушается, не видя смысла в дальнейшем.
– Ответ на свой сакраментальный вопрос наверняка искали во всех своих фильмах – каким образом вы приближались к «Сторожу»?
– Никак не приближался, то, что я начинал делать как режиссёр, было чистым творчеством, а «Сторож» – рационально осмысленное произведение искусства. Самое филигранное, что у меня получилось за всё время. Стало очевидным: у меня пессимистическое мышление. Я не смог выйти на положительный финал, хотя разбираюсь в человеческой биологии и знаю, что при определённом сочетании нейромедиаторов в голове вы можете радоваться дождю и плакать, когда светит солнце. Но если исходить из того, что человек приходит в этот мир с каким-то набором желаний и способностей, он в конце концов отчаивается, потому что детскому восприятию мира, в котором чётко разграничено плохое и хорошее, противостоит окружающая действительность.
– Вы утверждаете, что в «Стороже» «нет социальщины» в отличие от предыдущих фильмов, но так ли это? Герои ваши явились не с Луны, особенно молодая пара, которая ищет укрытия в обиталище сторожа, разве это не реалии современной жизни?
– Притча тем и отличается от социального кино, что говорит о происходящем с людьми на протяжении обозримой истории человечества. Да, люди в «Стороже» в современной одежде, на современных машинах, но персонажи эти, условно говоря, архетипы, у них гораздо меньше точек соприкосновения с реальностью, чем в социальном кино. К отшельнику «с прошлым», который заперся от всех, вдруг прибывает супружеская чета – с кучей скелетов в шкафу… Камерная история о человеческих взаимоотношениях, практически треугольник – хищник, женщина, пророк. И мне трудно согласиться с программным директором «Кинотавра» Ситорой Алиевой, сказавшей на пресс-конференции, что «Сторож» – переосмысление 90‑х. Я делал фильм про наше время, но, видимо, в таком условном пространстве, что поле для трактовок оказалось огромным. Вспомните «Изгнание» Звягинцева, к какому времени привяжете то, что там происходит, – к 1990-м, 2000-м, 2010-м?
– Понятию «сторож» нашлось 56 синонимов, вы сами как расшифровываете название фильма?
– Точнее всего, пожалуй, отшельник, охранник, страж. Человек, который сторожит собственные угрызения совести и чувство вины. Меня пугают безупречные люди: если он от природы терминатор или человек-паук, никого не боится, не предаст, не обманет, летает в космос, о чём с ним разговаривать? Меня интересуют слабые люди, к коим и себя причисляю.
– «Сторож» – третий фильм, после «Жить» и «Дурака», который представите на «Кинотавре», следите ли за тем, как меняется кинофорум, что сегодня на волне в российском кинематографе?
– На фестивалях сегодня популярен другой контент, с другими эстетикой и киноязыком. Никого уже не интересуют категории нравственности и морали, на повестке дня качество и комфорт жизни, интерес к приключениям... Как один написал мне в ФБ, «кому на хрен нужны ваши корявые, пыльные мужики, которые с автоматами ищут справедливость, жизнь давно про другое!»
Рассуждения на тему «Есть ли правда и справедливость?» не для них. И наши фильмы «Они сражались за Родину» и «Судьба человека» им не нужны, потому что жизнь, по их раскладам, это квантовая физика, где всё на уровне ощущений.
– Вы действительно верите, что «разумный социализм» не за горами?
– А почему нет, скорость распространения информации увеличивается, всё становится прозрачным, и дальше либо «Оруэлл» с концепцией «Старшего Брата», либо социализм, когда каждый отвечает за себя. Главный вопрос в том, будет ли земной шарик одной большой страной под руководством одного лидера или, как говорил Га-Ноцри, настанет царство истины. Маркс, Энгельс и Чернышевский были правы, просто они пытались применить свою доктрину, когда планета была безнравственной, а сейчас есть Интернет.