Преступление гражданина Богомолова

Достаточно написать на афише: «Спектакль Константина Богомолова» – и театру обеспечено всё: и аншлаг, и рецензии. «Ужель затем я вышла из утробы, чтоб разжигать огонь любви и злобы?» – восклицала шиллеровская Мария Стюарт. Вот и о Богомолове кипят споры уже более 10 лет, раздувая ураганный пиар. Поскольку из рецензий понять ничего невозможно (этому критиков обучают специально), приходится смотреть самой. На этот раз я отправилась в санкт-петербургский театр «Приют комедианта» на композицию по «Преступлению и наказанию» Ф.М. Достоевского.

НОВАЯ постановка Богомолова длится три с половиной часа – три действия с двумя антрактами. Мои поздравления буфету театра, однако длительность спектакля не обеспечена его художественной выразительностью, она избыточна. Настоящего театрального действия (а оно было) хватило бы часа на полтора. Однако богомоловское «Преступление и наказание» никак нельзя счесть пустышкой. Самое главное: дурацких режиссёрских фокусов на этот раз минимум. Однажды только Раскольников поднесёт к уху якобы мобилу. На вороте у платья Дуни Раскольниковой будет болтаться ярлычок, который Свидригайлов осторожно снимет. Два раза на сцене появится под ручку с Дуней известный малорослик А. Ингелевич, играющий без слов как бы П.П. Лужина (это, наверное, чтобы подчеркнуть, до чего Лужин Дуне не пара). Да и музыкальное оформление шаловливо – звучит «Белый шиповник» из «Юноны и Авось» Рыбникова и «В моей душе покоя нет» Петрова из «Служебного романа». Как я уже говорила, постмодернистскую иронию бывает крайне трудно отличить от безвкусицы. Милицейскую форму на Порфирии Петровиче большой дерзостью счесть трудно – вот богомоловский Борис Годунов в пиджаках меня раздражал, а здесь никакого особого эпатажа нет. Равно как и в том, что Соню играет зрелая актриса – она выглядит опытной учительницей, но мелодия Сониных речей, в которых она, собственно, и есть опытная учительница, передана точно и трогательно.

Спектакль представляет собой вдумчивое и деликатное чтение огромных избранных фрагментов из «Преступления и наказания» Достоевского, слово в слово, почти без купюр. Чтение в лицах. Выбрано семь персонажей: Раскольников (Дмитрий Лысенков), его мать (Алёна Кучкова), Дуня (Мария Зимина), Соня (Марина Игнатова), Свидригайлов (Валерий Дегтярь), Порфирий Петрович (Александр Новиков), Мармеладов (Илья Дель). Читают текст они в минималистских декорациях – просто серая коробочка, подсвеченная сбоку и сверху неоновыми трубками. Всё, что относится к самому преступлению, убрано, никаких кровавых топоров и мёртвых старушек. В распоряжении Богомолова на этот раз не искривлявшиеся московские мажоры, а бледнолицые интеллигентные петербургские артисты, поэтому текст они читают превосходно, нигде не форсируя голос и не истерикуя.

Впервые эта манера – исполнять «надрывного» Достоевского без криков, а полузадушенным задушевным шёпотом – была применена Александром Сокуровым в фильме «Тихие страницы» 1994 года (как раз по мотивам «Преступления и наказания»). Так что славы первооткрывателя тут[end_short_text] у Богомолова нет. Аскетизм же выразительных средств можно объяснить и тем, что режиссёр взрослеет, впадая, как в ересь, в неслыханную простоту – и тем, что, ставя четыре-пять спектаклей в год, невольно начнёшь экономить. Итак, я слушала текст Достоевского в отличном исполнении, когда на сцену вышел Порфирий Петрович – А. Новиков, и начался театр. Новиков известен широкому зрителю по роли жизнерадостного и лукавого опера Курочкина в сериале «Тайны следствия» (поэтому и ментовская фуражка на нём уместна). Но в последние годы он вырос (скажем, в композициях Юрия Бутусова) в недюжинного драматического артиста. У него есть одно органическое свойство: он не может существовать в монологе. Когда Новиков выходит на сцену, из его ментального тела как будто вылезают могучие щупальца и обвивают партнёра, зал и даже тех, кто за кулисами.

И вот является в богомоловском «Преступлении», когда зритель уже начал подрёмывать в культурном сне, эдакий толстячок, шут гороховый, со своими смешочками и ужимочками, и всё оживает и преображается. Включается до того бывший в режиме ожидания Раскольников. Начинается дуэль. На ту тему, которую затронул Раскольников в своей статье, – насчёт людей обыкновенных, которые просто стадо, и необыкновенных, которым всё позволено, даже кровь проливать. Порфирий Петрович и пришёл от имени всех этих обыкновенных поймать и унизить врага – умника, который считает себя необыкновенным. Перекладывая на современные нравы, можно сказать, что «Россия шансона» пришла дать бой «России айфона».

Три встречи у Раскольникова и Порфирия Петровича в романе – и все они сохранены, почти без изъятий, на сцене. На мой вкус, ими и стоило ограничиться. Вышло бы оригинально (ещё никто не инсценировал строго по этой линии). Именно эти сцены зажигают внимание зрителя – потому что предложен динамический и остроумный перевёртыш. Надменный задавака-Раскольников, с повадками молодого начинающего литератора, оказывается самым что ни на есть обыкновенным, о чём с ужасом сам догадывается. Все его претензии – пшик, что может быть глупее и вульгарнее убийства с ограблением? А шутовской следователь – по-настоящему необыкновенный, глубокий и проницательный человек. Даже своеобразный рыцарь, защищающий святое право всех людей, любых людей не быть истреблёнными вот такими вот воображалами ради своих кретинских идеек.

Так что ничего страшного в новом спектакле К. Богомолова я не нахожу, но и полноценной художественной победой это счесть трудно. У режиссёра проблемы с композицией, он не решается «резать» даже явно лишние сцены, да и принцип его работы с актёрами мне не вполне ясен: по-настоящему он нам ещё никого не открыл, пользуясь индивидуальностями уже сложившимися. Однако «Приют комедианта» расположен на Садовой улице, в «Петербурге Достоевского» – где же ещё звучать тексту Фёдора Михайловича, как не здесь? Окромя пользы, никакого вреда.