Санкт-Петербургский театр имени В.Ф. Комиссаржевской закрыл сезон премьерой спектакля «Гамлет. Квест» (композиция и постановка режиссёра Романа Смирнова). Это занимательное и оригинальное зрелище рассказывает зрителю о трудной судьбе хмурого молодого человека, несогласного с ходом жизни. Причём сопровождают действие (и отчасти взрывают его) песни некогда знаменитого рок-музыканта «дяди Феди» Чистякова (группа «Ноль»). Могучая «красная волна» 1980-х годов как будто воскресает и пробует захлестнуть своей фантастической энергией и наше время...
НАИБОЛЬШЕЕ удовольствие от пьесы Шекспира можно получить, читая её вечерком и, уж разумеется, в переводе Пастернака. Это классическая «пьеса для чтения». Театры же пользуются ею в разные времена со своими целями. То эпоха, подходящая для тематики «неправедной власти». То в труппе завёлся мощный молодой артист, и ему надо развернуться. То в обществе спрос на умного героя, а наш принц отменно умён и красноречив. Честно говоря, ни один Гамлет ни в кино, ни в театре меня особо сильно не увлёк (Высоцкого я не видела). Уж на что хорош актёр и режиссёр Кеннет Брана – и тем не менее его фильм «Гамлет» представляет собой неимоверное шикарно костюмированное занудство.
Спектакль же Театра Комиссаржевской занудным не назовёшь: он несётся стремительно, в рьяных ритмах рок-концерта, напоминая зрителю о временах, когда «мир был в последний раз молод» (а это восьмидесятые годы). Тогда в плеяде ослепительных индивидуальностей (Гребенщиков, Кинчев, Цой, Шевчук, Мамонов и многие другие) на рок-сцене появился «дядя Федя» Чистяков. Румяный, истошно вопящий, дико ироничный и сердечно пронзительный молодой человек с баяном. Конечно, сейчас его песни, вставленные в спектакль, звучат иначе, но, как ни странно, есть, есть принципиальные совпадения у датского принца и того мальчика из коммунальной ленинградской квартиры. Они рефлексируют (думают о жизни), и они – несогласные. Неважно с чем. Несогласные – и всё тут. Вот и наш Гамлет (актёр Денис Пьянов) поднимается на авансцену точно из подземелья – в атмосфере всеобщего веселья, пьяного разгула эльсинорского двора, он, в своём чёрном пальто и с гримасой ненависти на симпатичном лице, должен вернуть жизни её настоящую цену.
В спектакле много всякого озорства и вольной выдумки. Его ведут – сопровождают три комедиантки (М. Бычкова, О. Белявская, О. Ариков). Изображают и трёх ведьмачек (забрели из « Макбета»), и трёх актёров бродячей труппы, и трёх могильщиков. Причём в качестве могильщиков шпарят тексты не Шекспира, а забавнейшие интермедии Н. Эрдмана, сочинённые в 30-х годах прошлого века. Впрочем, с текстом тут не очень церемонятся – скажем, вместо известного монолога актёра о Гекубе, артистка Бычкова зажигательно читает стихотворение Бродского. И это не выглядит неуместным – ведь и Бродский тоже, в сущности, этакий «принц Гамлет», рефлексирующий интеллигент, вечный «несогласный». На сцене собирается своего рода «шоу-ковчег» из фрагментов творчества русских поэтов, русских рок-музыкантов, из парадоксальных сочетаний и столкновений то и дело вспыхивают искры. И Шекспир тоже прекрасно вписывается в этот ковчег (пьесу при этом довольно прилежно разыгрывают, с сохранением большинства персонажей). Ведь «Гамлета» нам пересказал русский поэт Пастернак – англичане вот лишены такого счастья. И уже не кажется странным, что гибель совершенно хипстерской, всклокоченной Офелии в очках и панковских ботинках сопровождается песней Фёдора Чистякова «Ехали по улицам трамваи, ехали куда-то умирать...»
Потому что Чистяков поёт не о трамваях. А о чём-то нелепом, прекрасном и обречённом. То есть и про Офелию тоже... Режиссёр явно жаждет воскресить ту, из 1980-х годов, предельную-запредельную искренность и чистоту молодых творческих людей. Которые шагнули на сцену прямо из жизни, минуя искусственность «профессий». И такое впечатление, что та далёкая волна хочет вызвать к жизни новую волну.
Об этом, кстати, свидетельствует и фильм «Лето», с восторгом принятый молодыми. Какой-то дальний гул слышится, какой-то пока что смутный ропот, будто что-то надвигается, что-то новое – и вместе с тем прежнее. Кстати сказать, в финале спектакля Гамлет не погибает и не произносит «Дальше – тишина», потому что какая там тишина – яростный рок-н-ролльный грохот. История вполне может начаться сначала, и этому принцу не надобен призрак отца – он разговаривает сам с собой. Он вновь и вновь решает свой главный вопрос, который приходится решать каждому. Ну да, насчёт быть или не быть. И героические молодые зрители (ещё бы не герои! Три часа без смартфонов!) заворожены этой старой сказкой..
Я не идеализирую нового «Гамлета» в Театре Комиссаржевской. Много там и лишнего, и сумбурного. Не поняла я, скажем, причин, по которым раздвоился король Клавдий (его изображают двое артистов). Песни хороши, но иногда и утомляют (их много). Однако генеральная линия на воскрешение вольного духа творчества 1980-х меня увлекла, и «дядя Гамлет» Чистяков показался неожиданно цельным и пронзительным. Всё-таки попытка создания нового молодого героя «на старых дрожжах» кажется мне более перспективной, чем триста тридцать три сестры, ежедневно где-то стонущие на наших подмостках.