В Московском Губернском театре состоялась премьера спектакля «Вишнёвый сад» по пьесе Чехова в постановке художественного руководителя театра, знаменитого актёра Сергея Безрукова. Репутация Безрукова как артиста сложилась прочно: его талант не отрицают и недруги. А вот как режиссёр он ещё новичок. И на вопрос, вынесенный в заголовок (надо ли?), ответить непросто. Сложный случай.
«В ДЕЛАХ людей прилив есть и отлив...» – говорится у Шекспира. Или ещё вспомним: «вроде зебры жизнь, вроде зебры». Безруков не сделался менее талантлив или обаятелен, он остаётся любимцем публики. Но Фортуна, не отвернувшись от него вовсе, нынче стоит как-то боком. Вот хотя бы история с картиной 2016 года «После тебя» (сценарий и режиссура Анны Матисон). Безруков играет серьёзную драматическую роль – танцовщика, потерявшего после травмы способность танцевать, человека гордого, жёсткого, неудобного. Блистательную творческую личность, которую терзает и мучает нереализованный дар. Безруков в этой роли берёт новые для себя высоты: он не желает никому нравиться, он даже ни разу не улыбается своей чарующей улыбкой эльфа! Интересная, достойная работа. Но фильм словно накрыла тень бесславия: то ли он вышел на экраны, то ли нет, никакого шума, спора, обсуждения. Многие и не подозревают о существовании такой картины...
И должность худрука – трудная: Губернский театр Безрукова в начале пути, надо и труппу собрать, и репертуар выстроить. Выбор чеховского «Вишнёвого сада» довольно дерзок – это одна из знаменитейших и сложнейших пьес мирового репертуара. Даже опытному режиссёру справиться с ней нелегко. А Безруков выступает здесь ещё и как сценограф. Хоть бы потренировался вначале на водевилях, комедиях, лёгких пьесах, что называется, «руку набил» – нет, взялся интерпретировать Чехова. Но, может быть, так и надо: полюбить – так королеву, проиграть – так миллион?
Все четыре действия «Вишнёвого сада» играются на сцене Губернского театра почти без купюр, на одной установке: перед нами, на зелёном косматом ковре, расположен именно что вишнёвый сад. То есть несколько корявых деревьев, вначале с белыми цветами, в конце – голые. Есть серенький забор, иногда вкатывают телегу с сеном, выносят граммофон, маленький макет барского дома с крошечной мебелью, бильярдный стол в натуральную величину, на котором играет брат Раневской Гаев. На полу перед авансценой стоит музыкальный инструмент типа клавесина. Установка вполне удобна для игры.
Главный герой спектакля Безрукова – не помещица Раневская, а тот, кто и купит вишнёвый сад, – деловой человек Лопахин. В исполнении Антона Хабарова – это удивительный душевный человек, переживающий незаурядную личную драму. Он настолько деликатен и порядочен, что даже подбирает рассыпанные окурки или газетные клочки – всё должно быть чисто на газоне. Он мечтатель, зачарованный Пьеро. Он всю жизнь был влюблён в образ Раневской, которая его и вспоминает-то по приезде с трудом. Он всем чужой, и напрасны его старания спасти тех, кто спасаться не желает и не может. И любовь его – мираж, и покупка сада – мираж, всё – грусть-тоска и разочарование!
Отдав любовь и нежность одному персонажу, взглянув на события пьесы его глазами, Безруков как режиссёр опасно накренил систему образов пьесы. Им не хватило любви, они стали плоскими и однозначными. Раневская – грубоватая, разочарованная, не слишком порядочная особа, Гаев – болван, Варя – сердитая и глуповатая, Шарлотта – злая и эротически озабоченная и так далее. Больше всех досталось студенту Пете Трофимову. Он вообще разоблачён тотально: некрасивый, что-то бубнящий, с откровенной лысиной, сильно пьющий (в конце вылакал целую бутылку водки!). Отобрали у него даже возвышенную любовь к дочери Раневской, к Ане: эту самую Аню наш Петя заваливает на сено под телегой, и происходящее там недвусмысленно: Петя затем застёгивает брюки. Впрочем, и лакей Яша тоже разгулялся – в третьем действии, в сцене вечеринки, он валит на газон саму Раневскую и вульгарно её лапает. Увидевший это Лопахин в бешенстве бьёт Яшу прямо смертным боем и расстаётся с иллюзиями: он любил не Прекрасную даму, а пустышку.
Мы оказываемся в компании неприятных людей. Их взаимоотношения элементарны, довольно низменны, за ними не слишком интересно следить. Трогателен один Лопахин, но этого так мало для трёх с лишним часов действия. Пока что для меня самой привлекательной интерпретацией «Вишнёвого сада» остаётся старый телеспектакль Леонида Хейфеца с Руфиной Нифонтовой, Смоктуновским и Каюровым, где все герои были прекрасны, изысканны, умны и несчастны. А слуги всё-таки отличались поведением от господ.
«Вишнёвый сад» в постановке Безрукова обладает некоторой чувственной привлекательностью: элегантен буклет спектакля, зрителям раздают баночки с вишневым вареньем, в антракте играет оркестр (четыре скрипки, флейта, контрабас), артистов видно и слышно, цветовая гамма костюмов не раздражает и особенно хорош и выразителен «звук лопнувшей струны», который указан в чеховской ремарке. Понятна символика финала: вишнёвые деревья обматывают верёвками и вырывают с корнем, газон скатывают в рулон, и остаётся голый планшет. В него персонажи втыкают саженцы. Срубаем, значит, потом опять сажаем! Русская история! Намёк внятный, но вот полноценный актёрский ансамбль – он не слажен. И новой оригинальной трактовки классической пьесы пока что не получилось, душа не вздрогнула... Возможно, со временем у Сергея Безрукова всё наладится, и образуется из него режиссёр. Из актёров получаются видные режиссёры – сам Станиславский из них. Но путь это негладкий. Возможны и даже неизбежны неудачи и полу-удачи, поражения и провалы. Сплошных побед не бывает в этом деле.
Конечно, Безруков это знает и без меня.