Тектонические подвижки на этом городском пятачке совпали со временем заезда в одно из помещений Алексея Навального. Вернее, не самого глашатая компроматов, а его регионального штаба. Штаб через несколько дней съехал, кочуя по другим адресам, но сейсмические круги скандала дотянулись сначала до консерватории имени Серебрякова, откуда недавно уволили ректора, а теперь и до бывшего драматического театра, с перестроечных годов названного НЭТом.
Основатель фонда борьбы с коррупцией в этом ряду, скорее, для красного словца. Чего не скажешь про интерес к объектам недвижимости на одной из центральных улиц Волгограда – улице Мира. Он явно подвигает заинтересованных этой солидной недвижимостью на многоходовки.
Ещё пару лет назад ректором Серебряковки был хороший человек и хороший музыкант, но слабоватый руководитель. Когда к консерватории проявили повышенный интерес чиновники от культуры, бороться за место под солнцем он не стал и ушёл по собственному желанию. Вместо него, сюрпризом для властьимущих, коллектив выбрал кандидата из своих рядов. Виктория Давыдова, юридически подковано закусив удила, прошла вместе с коллективом и аккредитацию, и подтвердила статус консерватории, как эффективного вуза. Такого в городском комитете не ожидали, и не придумали ничего другого, как просто уволить Давыдову – расторгли контракт без объяснения причин. Экс-ректор уверена, что сделано это для того, чтобы другой человек не мешал объединению вуза с институтом культуры, а имущественный комплекс Серебряковки при этом ушёл бы по иному назначению.
Следующим эпицентром стал Новый Экспериментальный театр. Сначала средства массовой информации, а за ними и соцсети бурно обсуждали зарплату художественного руководителя театра Отара Джангишерашвили. Обывателям было от чего кипеть негодованием. Доход худрука ГБУК – государственного бюджетного учреждения культуры за прошлый год составил более семи миллионов рублей, и по сравнению с предыдущими годами, вообще-то, упал. Следом прошла информация, что и артистам значительно урезали зарплаты: ещё недавно ведущие актеры получали ежемесячно около 150 тысяч, а теперь после ввода нового постановления об оплате труда сотрудникам госучреждений, они смогут рассчитывать только на полтинник.
Информация стала костью для большинства волгоградцев, получающих свои средние 15-18 тысяч, её принялись глодать, завистливо брызгать слюной, переходя на обсуждение художественного уровня нэтовских постановок.
Актеры пробовали объясниться, что оклады у них такие же, как в других учреждениях культуры – 10-14 тысяч, а хорошие зарплаты складываются из внебюджетных надбавок. В НЭТе всегда полный зал, вот руководитель и стимулирует артистов, особенно тех, кто занят в главных ролях.
Как руководитель и менеджер Отар Иванович, безусловно, был всегда на высоте. Заняв пост в 1989 году, он лелеял привезенных с собой, а позже выращенных здесь артистов. Любил их, особенно тех, кто отвечал ему взаимностью. Правда, кое-кому подрезал крылья, не рассказывая о перспективных предложениях, сделанных для них столичными кинорежиссёрами. Но подрезав крылышки, и кормил хорошо, чтобы не улетали.
Ни в одном волгоградском театре нет такого количества заслуженных и даже одной народной артистки. Это тоже заслуга руководителя. По-грузински гостеприимно он умел дружить с властью, находить меценатов, привлекать деньги: и бюджетные, и спонсоров. Актёрам давали квартиры, дарили машины, выхлопатывались звания. Правда, тем, кто все же улетал, вслед рассылались «черные метки». Связи у худрука были не только в Волгограде.
В НЭТе, даже в нелёгкие 90-е и более поздние, нищие для культуры годы, здание всегда отличалось свежим ремонтом, шикарным залом и техническими сценическими наворотами. В роскошном занавесе не селилась моль, а шлейф хороших духов партера встречался с не менее изысканными запахами со сцены. Бонтоном в домах волгоградцев, сумевших быстро разбогатеть, стало выгуливать здесь свои меха и бриллианты. Может быть, это и стало поворотным моментом в подборе репертуара и бесповоротно сказалось на дальнейшей творческой жизни.
Сценические эксперименты, давшие название театру, когда-то принесли в город энергетический поток. В начале 90-х это был свежий ветер перемен. Творческая молодость имела все шансы со временем трансформироваться в хорошую драматическую зрелость. В определенный момент у Отара Ивановича был выбор: опуститься до уровня обывателя или воспитывать его вкус, что и должен делать хороший театр. Судя по прошедшим годам, он выбрал первое.
Отношение к НЭТу стало в городе культурным кодом. Те, кто ждал от спектаклей катарсиса, пищи для ума и души, разочаровывался с каждой новой премьерой. Кто шёл переменить обстановку после работы или безделья, выгулять новые наряды, сфотографироваться для соцсетей и родственников «на фоне театра» или «просто отдохнуть», делал кассу и аншлаги. Вот сейчас свои зарплаты актёры и объясняют «востребованностью». «Нас любят, к нам ходят, у нас отдыхают, как на празднике после серых будней», - говорят они.
Кстати, художественный руководитель в ответе и за целое поколение молодых людей. Неглупые по природе мальчики и девочки выросли на этих, в большинстве своём незамысловатых постановках, рукоплеща им с совершенно искренними криками: «Браво!» Другого театра они не знали, а сюда ходить было модно.
Сейчас уже достаточно открыто в наших комитетах по культуре обсуждают вопрос о замене руководителя театра. Неизвестно, будет ли это переназначение к лучшему. Станет ли бороться за своё место Отар Иванович? Поддержат ли его любимые актёры, так как поддерживают экс-ректора консерватории её сотрудники? Уходить – это тоже великое искусство, спектакль, который может поставить и сыграть далеко не каждый.
Время для сведения счётов, конечно, выбрано не совсем удачное. Ситуация очень деликатная. Лев живой, но уже достаточно подкошен личными трагедиями и обстоятельствами последних лет. Теперь каждый осёл может его пнуть.
Как бы не развивались события, ясно, что сменяется целая веха в истории Волгограда. А вехи наши всё больше на крови и нервах.