В Театре имени Моссовета идут премьерные спектакли «Встречайте, мы уходим» по пьесе М. Ризнич, в главных ролях – артисты Виктор Сухоруков и Андрей Шарков. Вот именно, что в главных, вот именно, что в ролях, и вот именно, что – настоящие артисты. Что называется, крупным планом. Душа в душу с обрадованной публикой!
Пьеса, она, конечно, немудрёная (автор русских корней, живёт во Франции). В общественном парке бродят два неприкаянных старика – Мартин (В. Сухоруков) и Ланс (А. Шарков, актёр из труппы петербургского БДТ). Мартин уже на пенсии, Ланс ещё работает в коммунальном хозяйстве одного дома, хотя зрение его ослабело, и он на грани увольнения. Завязывается обоюдная симпатия, осложнённая непростыми характерами наших героев. Хитрый и одновременно наивный авантюрист – герой Сухорукова – заряжен безудержной активностью, он весь – сопротивление обстоятельствам подлого мира, он готов в любую минуту вмешаться, протестовать, исправлять чужую судьбу. Друг его, растерянный и трогательный, герой Шаркова, забился в свои страхи и горести. Жизнь обоим показала, что называется, козью морду, и придётся нашим героям на пару отстаивать своё человеческое достоинство. В мире, где всюду растворено свинское (то есть антихристианское) презрение к слабым, больным, старым, бедным. Где молодые воображают, что уж с ними-то такого (старости, бедности, болезни) никогда не приключится... Да, пьеса простенькая, но говорит о важном, и есть там цепляющие слова и фразы. Режиссёр С. Аронин особо не мудрил – нарезал текст на куски, между которыми группа из пяти артистов, в длинных бежевых плащах, танцуют под самые известные французские шансоны (Монтан, Пиаф). Франция же.
В конце спектакля даже возникает силуэт Эйфелевой башни (да и в конструкции художника Е. Ряховской просматриваются её мотивы), хотя действие пьесы происходит в Руане. Всё это могло бы вызвать у знатока приступ иронии, если бы к гарниру не было приложено основное блюдо – то есть великолепные артисты Сухоруков и Шарков, которые таки открутили свои 32 фуэте. У них живые оригинальные лица, чистая и сильная энергетика, поэтому игрушечная «вообще Франция» воспринимается публикой вполне снисходительно. Поскольку никакая это не Франция, а это мы, живущие и стареющие по неумолимому закону – и в душе бунтующие, несогласные с такой унылой участью. Ну и озорства в Викторе Сухорукове! Признаться, нет в нём пока никакой психофизики старости (и отметим по ходу, что у актёра – лучшая дикция в Москве). Его старикан по сюжету постоянно играет, прикидывается кем-то, валяет дурака (но в благородных целях), искрится и переливается, шуткует, носится молнией по сцене, упругий, нахальный, не сдающийся никогда и нигде. В одном эпизоде герой его рассказывает, как он отомстил гадам-соседям: пел под их дверьми «Интернационал». Тут «французские» статисты превращаются в духовой оркестр и реально шпарят «Интернационал» (вот это у режиссёра неплохая находка). Надо видеть Сухорукова в этот момент. Он поёт. Он весь – порыв и вдохновение, он – гроза и буря, он – то, что мы подзабыли: настоящий, нутряной революционный шторм! Он не старости боится (он вообще ничего не боится), он себя противопоставляет заблудшему миру, где всё пошло не так, где у руля встали не трудящиеся, а паразиты. Большая мера обобщения у актёра, ничего не скажешь. От своего бешеного товарища заразился сопротивлением и герой Шаркова. В нём такого сверхчеловеческого потенциала нет, он – обыкновенный, перепуганный жизнью бедолага. Но и в нём своя искорка живёт, и он, смешной полненький старикан в очках, размахивающий в раздражении ручками, – человек, с душой, со своим достоинством (хочет упрямо работать!), с правом на простое уважение. Какая-то хорошая правильная «химия» возникла у этой парочки артистов и заразила зрителей. В конце концов, актёр – это человек, на которого хочется смотреть и смотреть, не правда ли? Так и случилось в спектакле «Встречайте, мы уходим».
Пьесы «о стариках» бывали на русской сцене: и «Соло для часов с боем» (Грибов, Яншин, Андровская) в МХТ, и «Дальше – тишина» в том же Моссовете (Раневская, Плятт). И многие другие, идут такие спектакли и сейчас. Зрители всегда их привечают за актёрскую игру и необходимую публике душевность. Бывает и другой театр, согласна. Но отчего же и такому не быть? Сухоруков и Шарков ещё не калибра Грибова и Плятта. Но они могут вырасти в крупных мастеров. А чтоб вырасти, играть надо! Вот в марте-апреле шёл театральный фестиваль «Золотой маски». Много было примечательного, интересного, оригинального. А всё-таки меня не оставляет ощущение, что зрителя часто кормят протухшими деликатесами, тогда как у него нет хлеба и молока. То есть внятных историй о важных вещах, разыгранных артистами, чьи лица не раскрашены, как маски, а обращены живыми чертами к людям. Скажем, в БДТ, где работает Андрей Шарков, самый кассовый спектакль – «Лето одного года» с Фрейндлих и Басилашвили. Там есть момент, когда героиня Фрейндлих говорит совсем тихо, совсем безыскусно своему мужу (Басилашвили) после его сердечного приступа (как просто и гениально актёр это играет!) – «Генри, я сегодня поняла, что мы умрём….» И в зале так тихо становится. И «дорогого стоит» эта тишина... «Встречайте, мы уходим!» нельзя назвать шедевром, назначить великим спектаклем. Но в нём есть настоящая, драгоценная «материя» того театра, что жив не трюками и фокусами пошлого самоупоения, а душой актёра. Так что – не сдавайтесь, господа артисты, не слушайте дудочку крысолова, поющую вам о том, что в новом и ах-ах совсем современном театре вам с вашей старомодной душевностью места нет. Это театр для демонов, не для людей. А мы, пока мы влюбляемся, плачем, болеем, стареем и умираем, никогда не допустим, чтобы вы куда-то там уходили. Никуда вы от нас не уйдёте.