Новая книга Виктора Пелевина «Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами» – явная удача писателя. Многослойные галлюцинации Пелевина всегда исходят из точного ощущения им состояния мира. Нынешний вираж – неожиданное русское восстание против всемирной власти доллара – нашёл весьма остроумное толкование в новом сочинении автора-зрителя упомянутой битвы, нисколько не скрывающего своих симпатий.
Все ж так было хорошо: тайное всемирное правительство, управляемое пришельцами-рептилоидами, которым хрен его знает что надо на нашей бедной Земле, с космической наглостью объединяло народы верой в могущество доллара. «Русский мир? – ухмыляется гад американский масон, – русский мир – это просто фрагмент фейсбука, где последние «Звёздные войны» обсуждают на русском языке. Мы можем выключить этот русский мир в любой момент – хоть по частям, хоть сразу весь».
А вот что-то заколдобило, и буквально на ровном месте. Архаические чекисты, которых тоже вдохновляют космические силы (загадочное племя «бородачей», стёртых рептилоидами из настоящего, но умеющих обитать в прошлом и будущем), – конечно, не ангелы. Однако же битва «чекистов с масонами» не борьба «бобра с козлом». Это борьба полностью расчеловеченных (всемирное правительство, «цивилизация») с расчеловеченными не полностью и даже сохраняющими какие-то признаки человека (чекисты, «русский мир», чью идеологию зовут «ватой»). Не полностью расчеловеченные тормозят окончательную победу доллара. Они любят старинное золото, драгоценный металл в приятно тяжёлых брусочках. И судьба мира зависит от того, куда качнётся людская любовь: к Духу Денег – от золота к доллару или наоборот…
Книга Пелевина состоит из четырёх частей, стилистически разнородных и с разными героями. Первая часть – «Золотой жук» – повествует о молодом хипстере – финансовом аналитике по имени Кримпай, приверженце золота и однополой любви. (В конце книги Кримпай примет патриотическое имя Крым.) Вторая часть – «Самолёт Можайского» – переносит нас в XIX век, в усадьбу обедневшего помещика Маркиана Можайского. К нему прибывают «прошлонавты», то есть гости из будущего – генерал Капустин с товарищами и секретной миссией. Им надо кое-что подправить в прошлом, построить самолёт, на котором полетит Можайский и докажет таким образом приоритет России в вопросе воздухоплавания. Это страшно важно для будущего. Третья часть – «Храмлаг» – рассказывает о судьбе северного поселения русских масонов, сосланных во времена ГУЛАГа и сохранивших свои тайны путём обращения в масоны другого могучего племени – уголовников. (В этой части видно влияние на автора историко-философских галлюцинаций писателя Владимира Шарова.) Наконец, четвёртая часть – «Подвиг Капустина» – объединяет нити повествования в мощную коду. Генерал Капустин пускается в метафизическое путешествие к главным масонам, чтобы выяснить, намерены ли правители мира простить русских бунтовщиков за Украину, Сирию и другие несанкционированные проказы. Изображая покорность и раскаяние, генерал, конечно, является волком в овечьей шкуре и по возвращении докладывает неведомому «Нарциссу» – «Скорее всего, простят. Но издержки будут».
Невидимый «Нарцисс» – это понятно кто. Но упоминанием его дело и заканчивается, и Первое лицо более не фигурирует в тексте, слава богу, а то надоело уже бесконечное муссирование данной фигуры в русских романах. Вот больше писать будто не о чем. Пелевину есть о чём. Он, как всегда, строит концепцию Вселенной, переполненной разными силами и величинами. Не знаю, что произошло с писателем, но он совершенно избавился от излишнего мусорного словоговорения, которое приводило к непомерному разбуханию его текстов. В «Лампе Мафусаила» автор краток, остроумен, афористичен. Вот, к примеру, уморительный пассаж героя Кримпая о русском климате, где в каждом календарном году две зимы и одно лето: «Меня смешат любые разговоры об «агрессивности русских», согласившихся прозябать в таком месте со всеми своими танками и атомными бомбами, пока рядом коптят небо всякие болгары и португальцы». Или: «Как сказал великий Гёте, лишь тот достоин жизни и свободы, кому дают финансовый ресурс». А это как точно: «Властям не нужны неуправляемые друзья. Властям нужны управляемые враги – чтобы ниша была плотно занята и случайных идиотов в ней не заводилось». И до слёз от смеха меня довели определения национального своеобразия гомосексуалистов, скажем, «немецкий гомосексуалист, если заглянуть ему в подсознание, – это кающийся воин, наложивший на себя позорное проклятие за то, что предал фюрера»…
Кроме того, Пелевин начал смотреть русское кино! Это положительно невероятно (до сих пор он оперировал образами кино американского). Однако в «Лампе Мафусаила» его герой описывает сцену из фильма Германа «Хрусталёв, машину!». Нетрудно догадаться, какую именно, но сам факт удивителен. И вообще, в равнодушной, забитой демонами Вселенной автора стала набирать силу мелодия живой естественной симпатии к иррациональному русскому бунту. Вот пишет «историк Голгофский» (это явная маска автора): «Над миром сгущаются тучи, и Россию, похоже, опять готовят к её обычной жертве… Полно, а не слишком ли долго мы работаем мальчиками для жертвоприношений у этих надменных господ? Стоит ли нашей боли выкупаемый ею мир? И если наши хмурые колонны всё равно обречены маршировать в Вавилонскую печь, не взять ли нам с собой всех тех, кто так бойко её разжигает – вместе с их пёсиками, поварами, яхтами и прочим инстаграмом?»
Да! Как ни взлетай свободным разумом над Землёй, как ни пари в космосе, расспрашивая пролетающих мимо демонов об устройстве мира, русский писатель есть русский писатель. Он не может не верить в особую миссию Отечества, тем более когда, как говорится, «факт на лице». Конечно, Пелевин симпатизирует вовсе не реальным чекистам, его чекисты – сказочные, забавные. Эдакие русские черти, значительно очеловечившиеся и не согласные с генеральной линией всемирного «одьяволения» мира – совершенно неизвестно, от каких причин, но несогласные, и всё тут. Пелевину симпатично другое: нежелание русских «маршировать в Вавилонскую печь», да ещё кланяться и благодарить за это своих всемирных «благодетелей», которые уже даже и маски, скрывающие их нечеловеческие рыла, перестали надевать.
Цель сочинительства Пелевина очевидна и благородна – заработать денег честным путём. Но, возможно, у него ещё есть желание, чтобы тысячи хипстеров купили бумажную книгу и запустили ею в свою девчонку (парнишку) со словами: «Ты хоть Пелевина прочти, идиотка (придурок)!»
Сбудется непременно.