4 августа на 88-м году жизни скончалась народная артистка России Зинаида Шарко – одна из героинь великой труппы БДТ Георгия Товстоногова. Ослепительная индивидуальность и нелёгкий жизненный и творческий путь актрисы в последние годы сделали её лицо неимоверно выразительным: для такого лица надо было срочно найти какое-то особенное творческое пространство. Но – не нашли…
Ужасно огорчаюсь, когда кто-нибудь не знает Шарко – а между тем это дело обыкновенное, ведь она была по преимуществу театральной артисткой. Снималась редко и в авторских картинах, скажем, у Муратовой («Долгие проводы»), у Авербаха («Фантазии Фарятьева»), у Мельникова («Луной был полон сад»), у Светозарова («Арифметика убийства»)… Играла великолепно, упоительно, странным казалось, что когда-то её находили «некиногеничной». Да что вам тогда надо, если не эта до предела музыкальная, с обнажёнными нервами, «рыдающим» голосом, с драматизмом, пронизывающим всё её существо, актриса? Не меньше Анны Маньяни или там Анни Жирардо явление. Женщина, у которой ничего в жизни не может быть гладко, просто и обыкновенно. Глаза, глаза! Полный спектр умений для мелодрамы, но и комедию может сыграть запросто...
Если фильмов с Шарко человек не смотрел, добавляю последний аргумент – ну вот, в «Собаке на сене» Яна Фрида она играет Анарду, поёт «Ах если бы, ах если б можно было, чтоб сердце самовольно разлюбило…». Песенку вспоминают. Недаром и в знаменитом спектакле «Пять вечеров» Товстоногова все запомнили «Миленький ты мой…» – песню, которую пела Шарко-Тамара. В этой стране нужно петь.
В товстоноговской труппе Шарко занимала видное и вместе с тем сложное положение. Дело в том, что такого жадного до актёров режиссёра, как Товстоногов, свет не видел. Он актёров собирал, заманивал, коллекционировал. И таким образом скапливалось неимоверное количество артистов, которые могли бы в принципе солировать и блистать на любой сцене, а в БДТ дожидались ролей годами, выходили в эпизодах. Актрисы БДТ в дореволюционное время могли бы – каждая – создать свой театрик (как, например, Комиссаржевская), для них писали бы пьесы, приглашали режиссёра, и зритель бы прицельно ходил «на Эмму Попову», «на Людмилу Макарову», «на Валентину Ковель», «на Наталью Тенякову», и уж конечно, «на Зинаиду Шарко». А они существовали все вместе в одном пространстве. Веровали в свою маленькую театральную империю и служили своему царю и Богу.
А ещё характер Шарко – гордый, предельно вольный, сумасбродный даже. Она дважды была замужем и не мельком, а по семь лет (первый муж – режиссёр Игорь Владимиров, второй – актёр Сергей Юрский), и ни одного брака не оформила официально. Есть такой тип русской женщины, сильно отличающийся от «идеально-нормативного», который представлен в поэтических грёзах мужчин-поэтов (верность, кротость, самопожертвование, терпеливость и т.д.) Да, встречается и такое, спорить не буду, но вот рядом с верными и кроткими у нас на просторе отплясывают совершенно другие. Которые ведут своё происхождение не от Евы, а от чертовки Лилит. Огневые, взбалмошные, лихие, звонкие. Дочери хаоса, врагини порядка. Увлечься такой можно мгновенно. Жить с такой – почти невозможно. У них огромный избыток психических излучений, они успевают за пять минут поменять пять настроений. Им действительно лучше всего идти в актрисы – но тут другая беда подстерегает: если сцена или экран не забирает полностью их огня, им предстоит маета и тоска.
Притом такие женщины часто награждены баснословной жизненной силой, какой и была награждена наша Зинаида Шарко. Трудно было бы сыскать в бытовании Шарко хоть какие-то следы преднамеренно здорового образа жизни – и тем не менее она отметила 87-й день рождения! О, недаром многие из ролей, сыгранных ею на сцене БДТ, даже никак не именовались, а в программке было написано просто: «Женщина» («Божественная комедия», «Четвёртый» и другие). Женщина! Притом одновременно во всех своих возрастах: и девочка, и девица, и зрелая женщина, и старица. Эти состояния женщины заключались в Шарко в какой-то фантастической пропорции, она редко на сцене была «в своём возрасте», то в тридцать лет играла бабушку, то Маленькую разбойницу из «Снежной королевы». В молодых её женщинах вдруг проступали горечь и тяжесть возраста, старушки оборачивались девчонками, заключёнными в пожилое тело. В «Старой деве», сыгранной в антрепризе вместе с Инной Чуриковой, Шарко сидела в кресле и всё-таки умудрялась выдавать фейерверки озорства. В одном из последних своих спектаклей, в «Квартете», где она выступала с Кириллом Лавровым, Алисой Фрейндлих и Олегом Басилашвили, Шарко играла состояние полного блаженства – то есть совершенного отключения от реальности. Её бывшая оперная певица из дома престарелых, единственная во всём квартете не вступала в отношения с людьми, пребывая где-то в садах вечной молодости. Зачарованно гуляла-кружилась по сцене с голубым бантиком в волосах, удивительно симпатичная девочка-старушка. И она не была жалкой – напротив, возраст как будто побеждался в её блаженном состоянии, и ведь это бывает, проступают в старых людях те дети, которыми они были когда-то.
Об Эдит Пиаф сказано – она не ходила по солнечной стороне улицы. Так и Зинаида Шарко. Почти всегда на лицах её женщин лежали тени несчастья, отверженности, потери, разрыва. Но над любой пропастью они хлопотали, метались, упрямились, заполняли драматическое пространство своими обворожительно пульсирующими излучениями, трепетом плачущего голоса. Шарко не хватило какого-нибудь «народного сериала», где она развернула бы свою индивидуальность на массовый спрос, но и в этом была своя «логика судьбы». Судьба ведь тоже женщина, а потому к женщинам ни справедливой, ни милосердной быть не может.
Сейчас таких, как Шарко, сыскать трудно – актрисы в возрасте часто имеют такие лица, на которые, по выражению одного хорошего писателя, хочется надеть трусы. А Зинаида Шарко была бесстрашна. Жила, как могла и умела, без правил и расчёта. Неповторимая индивидуальность.