В новой книге «История степей» казахстанский историк и политолог Султан Акимбеков дает ответы на самые важные вопросы взаимоотношений России с ее восточными соседями, начиная с древнейших времен.
Последние лет двадцать, а то и больше, у нас в России не утихают споры. Все хотят выяснить, кто мы такие есть. Европа или Азия? Или Евразия? И откуда есть пошел русский мир? От Киевской Руси? От Византии? От монголов, завоевавших русские княжества в XIII веке и навязавших Руси свою систему управления? А, может, и не навязавших. Ведь по утверждению многих уважаемых историков, монголы только дань с русских земель брали да ярлыки на княжение выдавали. А князья уж правили, как умели. И систему управления выстраивали так, как им было удобно. В общем, споры продолжаются, и конца им не видно.
Как мы думали, это наши, внутрироссийские споры. Наш, внутренний вопрос. Наши заботы. И, например, к попыткам западных авторов вклиниться в вечный российский спор, относились хоть и с любопытством, но весьма скептически. Но, оказывается, есть и взгляд с Востока. Так сказать, со стороны потомков тех, кто непосредственно участвовал в российских событиях уже многовековой давности. В этом смысле очень для нас поучительна недавно вышедшая книга казахстанского историка Султана Акимбекова «История степей: феномен государства Чингис-хана в истории Евразии». Вообще ее появление на российском книжном рынке - нечто из ряда вон выходящее. Как-то не принято было интересоваться мнением на этот счет наших восточных соседей. Западных, как уже было сказано – это пожалуйста. Этим все магазины забиты. А вот что происходит в исторической науке бывших союзных республик, особенно Казахстана и Средней Азии, широкому читателю почти неведомо.
В своей работе Султан Акимбеков охватывает огромный пласт истории, ставит множество вопросов и пытается на них ответить. Можно даже сказать, что это в какой-то степени интервью. Только вопросы адресованы не человеку, а истории. Ответить же на них пытается сам автор. Конечно, основное внимание в книге уделено истории Монголии, Китая, Казахстана и Средней Азии. Но и России нашлось место в 900-страничном труде. И это тем более интересно, что так называемый «русский вопрос» рассматривается здесь как часть некоего глобального исторического процесса. В частности, Акимбеков, не претендуя на истину в последней инстанции, просто размышляет вместе с нами. И вместе с нами пытается понять, каким образом изначально аморфные русские княжества постепенно превратились в сильные и даже деспотичные. Автор приходит к выводу, что на этот процесс повлияла монгольская имперская традиция и связанная с ней откупная система, установленная в период монгольского владычества над Русью. Князья брали у монгольского государства откуп на сбор налогов с населения, которое стало податным, полностью зависимым от князя. А в случае неповиновения князья обращались за помощью к тем же монголам. И эту помощь получали. Таким образом, податная система была выгодна как монголам, так и князьям. И она же легла в основу традиций государственного управления.
Отвечая на вопрос о специфике формирования русской государственности, Акимбеков доказывает, что русские князья до монгольского нашествия и после него обладали принципиально иным статусом. Поскольку русский князь домонгольского периода не имел всей полноты полномочий - существовали определенные ограничители его власти, например, вече. По мнению автора, и церковь до и после монголов также фактически имела разный статус в обществе. С этим трудно не согласиться. Потому что так и было. Безусловно, роль и влияние князей и церкви в указанные исторические периоды были разными. Важно только понять, чем эти отличия вызваны. Какими причинами. Здесь и кроются некоторые противоречия во взглядах. У нас принято считать, что из-за политической зависимости русских земель от Золотой Орды объединительный процесс и становление государственности протекали в экстремальных условиях. Процесс присоединения других государств, «княжеств-земель» к Московскому княжеству чаще всего опирался на насилие и предполагал насильственный характер власти в государстве-объединителе. Феодалы присоединенных территорий становились слугами московского правителя. Вассалы, которыми считались удельные князья в Киевской Руси, стали подданными. То есть элементы восточной цивилизации проявились на Руси вследствие целого ряда совершенно определенных исторических причин. И главная из них – противостояние той самой восточной цивилизации, откуда и почерпнуты были элементы авторитаризма. Этот процесс фактически был завершен во времена правления Ивана III, когда в 1488 году была принята и введена в закон Белозерская уставная грамота. По этой грамоте все сословия были уравнены перед лицом государственной власти.
Немаловажно и то, что Великого князя стали величать помазанником Божьим. С этого периода Великий князь (а чуть погодя и царь) считали себя подотчетными не народу, а Богу. Здесь же во многом кроется одна из причин перемены роли церкви. Подчеркнем: только одна из причин.
В свою очередь, по утверждению автора, сама монгольская государственность во многом является следствием китайской традиции. Следовательно, как он полагает, русская государственность при посредстве монголов стала чуть ли не прямой наследницей государственности китайской. Этим он объясняет возникновение централизованного управления, появление почтовой службы, таможни, системы сбора налогов и т.д.
При этом вопреки устоявшемуся в России мнению, Акимбеков в становлении русских государственных традиций полностью исключает роль Византии. Хотя, казалось бы, именно пришедшее из Византийской империи христианство во многом повлияло на становление, по крайней мере, Московской Руси. Как известно, Киевская Русь распалась сама по себе благодаря кровавым междоусобицам. Но тут следует отметить, что, хотя Киевская Русь и была насильственно крещена князем Владимиром, она во многом оставалась языческой. А вот Владимирско-Суздальское, а после и Московское княжества в этом отношении уже были иными. При этом Акимбеков, ссылаясь на работы известного евразийца Петра Савицкого, приходит к интересному замечанию. Оказывается, в домонгольский период церкви по размерам и богатству архитектуры значительно уступали церквям, построенным в послемонгольский период. По мнению автора, это связано с тем, что церковь до прихода монголов не была частью централизованной государственной системы. Соответственно удельные князья не обладали теми средствами для строительства, которые появились после того, как церковь стала частью государства. Для Акимбекова это еще один довод в пользу той идеи, что именно в период монгольского господства Русь стала оформляться в государство централизованное.
Монгольская империя находится в центре книги «История степей». Автор скрупулезно анализирует последовательность событий, создавших условия для возникновения Орды, объясняет, чем она отличается от прочих кочевых империй, которых было много в степной Евразии. Он приходит к выводу, что именно Китай повлиял на государственное строительство в степях Монголии. То есть, отношения с Китаем и способствовали созданию кочевых империй. Объясняется это тем, что на протяжении тысячелетий, со времени централизованных государств Цинь и Хунну, из китайского приграничья на территорию Евразии выплескивались волны кочевых народов. Кочевники не уживались с централизованной государственной системой, а потому искали источники доходов на западе. Таким образом, автор «Истории степей» показывает, что борьба в приграничных районах Китая и монгольских степей шла не только между народами. Это была конкуренция способов государственной организации. В свою очередь кочевые племена, которые вольно или невольно взаимодействовали с централизованным Китаем, постепенно реформировали и собственное устройство. Они консолидировали племена, которые впоследствии были направлены на внешнюю экспансию. И экспансия эта была успешной, поскольку кочевники к тому времени уже были более сплоченными и организованными, чем их противники.
Но не довольствуясь только этими открытиями, Султан Акимбеков идет дальше и приходит к выводу, что Монгольская империя, в отличие от всех остальных кочевых государств, была, в первую очередь, политическим проектом Чингисхана. В основе этого проекта - только семья основателя империи. Остальные же использовались для формирования монгольской армии, в которую могли войти самые разные люди безотносительно их племенной принадлежности. В основном, конечно, это были природные кочевники, имевшие опыт кочевого образа жизни, среди которых было много тюркоязычных людей. Именно этим объясняет автор множество названий, оставленных в наследство монгольской государственностью в Иране, Казахстане, Средней Азии, Причерноморье и Поволжье. И это притом, что не было масштабной миграции из Монголии на Запад.
Книга «История степей» ставит множество вопросов, вскрывает много тем – от возникновения монгольской империи и становления русского государства до распада монгольской политической традиции и возникновения на ее обломках уже чисто казахских традиций. Понятно, что для казахского историка возникновение казахских особенностей важнее всего прочего. Не случайно это и стало ключевой темой книги. Однако и для нас, россиян, исторические перипетии наших ближайших соседей чрезвычайно важны. Потому что слишком многое нас связывает, и слишком большое влияние мы оказывали друг на друга на протяжении веков. Поэтому «История степей» - это в огромной мере и наша история. А историю надо знать. И книга Султана Акимбекова во многом может поспособствовать этому знанию.
Об авторе
Султан Магрупович Акимбеков родился в 1964 году. Казахстанский историк и политолог, кандидат исторических наук, директор Института мировой экономики и политики при Фонде Первого Президента Республики Казахстан. Работал главным редактором общественно-политических журналов "Континент" и "Центр Азии". Автор книг "Афганский узел и проблемы безопасности Центральной Азии", (первое издание в 1998 году, второе в 2003 году), "История степей: феномен государства Чингис-хана в истории Евразии" (2011), «История Афганистана» (2015).