Посмотрела два новых спектакля в Санкт-Петербурге. Первый – «Пьяные» по пьесе Ивана Вырыпаева в постановке Андрея Могучего – идёт на большой сцене Большого драматического театра имени Г.А. Товстоногова. Второй – «Рюи Блаз» по романтической драме Виктора Гюго – возник в маленьком театре «Русская антреприза имени Андрея Миронова», режиссёр Вадим Милков. В задаче спрашивается, а где на самом деле находится теперь «большой драматический театр», и ответ довольно ясен: уж точно не в стенах БДТ.
Действие маловразумительных клочков текста Ивана Вырыпаева происходит где-то в условной Европе, персонажей зовут Марк, Лаура, Карл, Гюнтер и т.п. (наверное, парень рассчитывал на заграничный прокат своей ахинеи). Мужчины – в основном менеджеры и банкиры, женщины – в основном то, что в народе называли «прости-господи». Они якобы пьяные, то есть сильно кривляются, теряя равновесие, и яростно сквернословят (к примеру, громко произносят слова, обозначающие поход человека по малой нужде), при этом поминают Господа всуе раз триста. «Новаторского» и «экспериментального» в этой постановке ровно столько, сколько в мусорном баке, выставленном на улицу.
А «Рюи Блаз» в «Русской антрепризе» с трогательной, но где-то и воинственной старательностью переносит нас ко двору испанского короля. Тоже, между прочим, условная Европа, но кисти Виктора Гюго, который потрудился над своей пьесой явно побольше Вырыпаева. История Рюи Блаза, возвысившегося «из грязи в князи» в гибнущей империи, оказывается куда интереснее пустой болтовни пьяных менеджеров…
Верховный судья, бессовестный дон Саллюстий де Басан, отправлен в отставку испанской королевой Марией. Он изобретает план мести: своего слугу Рюи Блаза представляет двору как двоюродного брата, дона Цезаря де Басана. А самого Цезаря, сумасброда и повесу, приказывает убрать с дороги. Рюи Блаз действительно влюблён в королеву, и месть интригана грозит осуществиться полностью (его цель – унизить королеву, открыв ей, что та полюбила слугу). Но внезапно настоящий дон Цезарь возвращается в Мадрид…
Когда агрессивная режиссёрская гангрена ещё не разъедала драматический театр, артисты академических театров, сидевшие на хорошей зарплате, вальяжно разыгрывали подобные отвлечённые истории, завывая текст и помахивая бутафорскими шпагами. Но теперь, когда кругом мрак и бездна, когда «нормальному театру» грозит исчезнуть вовсе под напором бесформенного замороченного «эксперимента», – актёры, понимающие, «по ком звонит колокол», преобразились! В «Русской антрепризе» они играют с азартом, восторгом, настоящей страстью, и романтическая драма Гюго возрождается в неожиданном блеске.
Художник Иван Совлачков соорудил остроумную, удобную декорацию испанского дворца, украсив её принтами из Веласкеса; костюмы нарядны, но не без улыбки, тут есть и нота «игры в Испанию», игры любовной и увлечённой. Однако главное в добротной постановке Вадима Милкова – актёры. Им удалось превратить романтические стихи Гюго (взят классический перевод Т. Щепкиной-Куперник) в живую историю битвы – битвы низости и благородства.
Рюи Блаза, юношу-слугу, влюблённого в королеву, играет Андрей Аладьин (ученик выдающегося педагога Г. Козлова), артист огромного обаяния и удивительной цельности внутреннего мира. Молодой человек внезапно оказывается при дворе гибнущей империи, он пытается приструнить развратные верхи и защитить родную Испанию от позора и разграбления сановниками, обращаясь к ним с пылкими речами. Здесь отвлечённая Испания перестаёт быть абстракцией, зритель живо чувствует, куда летят стрелы риторики…
Аладьину вполне удаётся убедить публику в своей любви к испанской королеве, к тому ж испанская королева здесь – живая, забавная, трогательная девочка, подавленная тяжестью своего сана (Марианна Семёнова). Даже небольшие роли разыграны в «Рюи Блазе» вдохновенно и легко – скажем, уморительный Дон Гуритан (Олег Куликович), мастерский этюд о глупом эгоцентрике, который воображает себя образцом аристократа. И совершенно великолепны оба Басана – и злодей Саллюстий (Сергей Барковский), и лихой прожигатель жизни Цезарь (Сергей Дьячков). Юным дарованиям стоило бы сходить и послушать, как эти артисты богато и разнообразно интонируют, – это пиршество, это звучит как музыка, но дело, конечно, не только в интонациях. Созданы образы – в точности по Гюго, и при этом никакой архаики.
Умный авантюрист Цезарь-Дьячков обаятелен полной своей естественностью, что-то в нём есть от пушкинских повес, которым необходимо ежечасно поддерживать уровень азарта в крови, иначе им и жизнь не в жизнь. Знакомые черти глядят из весёлых глаз испанского дона, не перевелись эти черти в мужчинах до сих пор! И всё-таки состав его души благороден. А у верховного судьи Саллюстия вместо души – болото амбиций и злого тщеславия. Сергей Барковский – артист высшего ранга и может играть людей какой угодно сложности. Но он не позволяет себе оправдывать негодяя или шутить над ним. В творческом напряжении таланта он рисует «веласкесовский» портрет высокопоставленного чиновника, лишённого и проблеска человечности. Это же французская романтическая драма, здесь и злодейство, и подвиг, и коварство, и любовь – всё на своём месте! Роскошный мираж, и на него есть спрос.
Если так называемые критики обожают мрачную претенциозную фигню, не выносят в театре ни красоты, ни юмора, ни музыки, ни поэзии, кто-то должен защитить от их экспансии права тех, кто любит нарядный простодушный театр «про испанскую королеву»? Кому-то позволительно пожалеть несчастных артистов (не только БДТ), давно забывших в своей профессии, что такое на сцене характер, что такое судьба, что такое подробные взаимоотношения?
БДТ имени Товстоногова даже не умирает, это он при Чхеидзе культурно умирал – а теперь он подыхает в конвульсиях, сквернословя и кривляясь, выпуская один за другим бесформенные, бессмысленные спектакли («Что делать», «Игрок», «Пьяные», «Война и мир»). А «большой драматический театр», то есть театр строгой формы, основанный на непререкаемой системе ценностей, – он ушёл в другие места Петербурга. В «Мастерскую» Григория Козлова, где молодые актёры потрясающе играют «Тихий Дон», «Дни Турбиных», «Братьев Карамазовых». В музей Достоевского, где в крошечном зальчике идут изящные культурные сновидения «Такого театра». В «Русскую антрепризу», где её руководитель Рудольф Фурманов почти что с помощью спиритических сеансов пытается возродить театр, похожий на театр его юности. («Рюи Блаз» посвящён замечательному любимцу публики, актёру БДТ Владиславу Стржельчику, который играл в этой пьесе, а постановщик спектакля Вадим Милков – сын Г.А. Товстоногова.)
В общем, пока что «большому драматическому» есть где найти приют – пусть на окраине, пусть на маленьких сценах, но всё же есть спасение. А когда тёмные воды окончательно сомкнутся над головой – что ж, наверное, артисты сядут в фургончик, возьмут коврик и поедут по разбитым дорогам спасать родной театр…