Известно, что Московский художественный академический театр имени М. Горького под руководством Татьяны Дорониной отличается устойчивым эстетическим консерватизмом.
Я выбрала три спектакля: одну премьеру, одну популярную постановку «из репертуара» и – спектакль с участием самой Дорониной. То, что я увидела, иногда совпадало с ожиданиями, а порою – значительно их превосходило.
Человек сердечный, герой русской драмы
Премьерный спектакль по драме А.Н. Островского «Грех да беда на кого не живёт» – в афише он значится как «Отелло уездного города» – оформлен главным художником театра В. Серебровским со всей возможной тщательностью. На поворотном круге расставлены подробнейшие декорации – уголок провинциального городка с перспективой на церковь, дом лавочника Льва Краснова, который и есть наш Отелло. Не забыты кувшинчики, занавесочки и даже любовно прорисован вид из окна. Пьеса Островского, имевшая большой успех на премьере при жизни автора (в зале был Ф.М. Достоевский, написавший сочувственную рецензию), потом почти не имела сценической жизни. Автор сам виноват: уж очень много написал пьес, и театр увлекался другими его сочинениями. Пьеса, однако, хороша, великолепно построено драматическое действие и весьма колоритна фигура главного героя – человека, отчаянно любящего свою легкомысленную жену. Не зря этот образ взволновал Достоевского, явно взявшего кое-какие интонации Льва Краснова для своего Парфёна Рогожина в «Идиоте».
Постановщик спектакля Владимир Бейлис всегда внимателен к авторскому тексту и умеет слаживать актёрский ансамбль (если судить хотя бы по его работам в Малом театре – «На всякого мудреца довольно простоты», «Как обмануть государство», «Восемь женщин»). В «Отелло уездного города» ансамбль сложился не идеально, естественность и живость одних нарушается картинно-рутинной театральностью других. Однако есть главное, а главное в данном случае – это главный герой. Его играет недавно пришедший в труппу Дорониной из ликвидированного театра имени Гоголя актёр Александр Хатников. Вот это приобретение! Пока его нет на сцене, зритель внимательно следит за ходом действия, который обстоятельно докладывают симпатичные артисты в хороших аутентичных костюмах. Входит Хатников – и перед нами живой, любящий, страдающий человек. Человек «сердечный», настоящий герой Островского. Русоволосый бородатый лавочник, крепкий хозяин дома, грубоватый и напрочь лишённый светского лоска, Лев Краснов – беззащитное малое дитя перед собственным сердцем, вместившим огромное, редкое для его вульгарной среды чувство к жене. Чем-то Краснов Хатникова напоминает того медведя, которого волшебник у Шварца сделал человеком – сочетание природной мощи и беззащитности в делах сердечных. Артист не декламирует текст, у него свои собственные, страстно-прерывистые интонации, и страдания этой несчастной дикой души полностью сообщаются зрителю.
Певец московской витальности
Прочным успехом у зрителя пользуется пьеса Ю. Полякова «Как боги…» в постановке самой Т.В. Дорониной. Унылые догматики, которые почему-то ненавидели всех советских комедиографов, писавших в лёгком жанре, теперь с тем же унылым пылом громят Полякова – но не за то, за что можно было бы. Проблема у Полякова одна – в его авторском существе постоянно сказывается некая игривость, при том, что и характеры прописаны, и действие выстроено, и афоризмы рассыпаны.
В пьесе «Как боги…» мы застаём семью бывшего советского дипломата, ныне алкоголика, в которую заявляется человек из Сибири – брать уроки этикета у жены дипломата. Завязывает роман и с матерью, и с дочерью. Все персонажи сытые, здоровые, а декорации квартиры дипломата на поворотном круге созданы опять-таки Серебровским с таким размахом и знанием дела, что диву даёшься. Одной мебели на полмиллиона… Конечно, Доронина постаралась максимально убрать из пьесы всё «сытое и здоровое», добавив лиризма и драматичности. В одной сцене герои танцуют вальс под песню Окуджавы про московского муравья, и вспоминаются совсем другие эпохи и нравы, другие москвичи – прямо до слёз. Да и Александр Хатников в роли человека из Сибири опять блеснул органикой и обаянием.
Чародейка!
Доронина нечасто выходит на сцену. Это каждый раз событие – и публика готовится к нему с усердием, запасая цветы и подарки. Уже более четверти века Доронина играет на пару с Аристархом Ливановым пьесу Радзинского «Старая актриса на роль жены Достоевского» в постановке Р. Виктюка. Я в своё время спектакль пропустила и отправилась заполнять пробел. А получила эстетическое потрясение.
Боже, что она делает, как играет, ведь так нынче никто не играет… Появляясь на сцене «старой актрисой» в бесформенной кофте, спотыкаясь о стулья с неловкостью пожилого тела, пугая зрителя явными приметами хронического нездоровья, Доронина полностью преображается в ходе пьесы и покидает сцену – молодой, бесконечно любящей «женой Достоевского»! Она «осваивает роль» на глазах у публики, преображаясь, меняя буквально своё физическое тело, побеждая его, торжествуя над ним. Доронина рассказывает нам о великой любви прекрасной женщины к гениальному человеку, о любви, которой не было в жизни «старой актрисы». Но которая случилась однажды на земле, и «Федя», гуляка, мот, игрок и гений, – был полностью достоин подобной любви. Конечно, роль отлично построена Виктюком, подобраны удачные грим и свет, но никакими гримом и светом не сделаешь такое преображение. В конце спектакля за роялем сидит молодая розовощёкая, влюблённая женщина, тихо говорит со своим «Федей» – и ясно, что терпение и любовь должны быть бесконечны, иначе это не терпение и не любовь. Я видела подобные преображения актёра несколько раз в жизни – так было с Фрейндлих, с Олегом Борисовым, иной раз выходило у Меньшикова… Но это драгоценная редкость, чудо, от которого даже становится не по себе. То, что делает Татьяна Васильевна Доронина на сцене, – невероятно.
Что ж, цитадель МХАТа имени Горького стоит неколебимо на Тверском бульваре, и, надо заметить, все три вечера зал был наполнен публикой. Если это театр 50–70-х годов, то он сегодня пользуется повышенным спросом – и этого, конечно, не в последнюю очередь добились новаторы, создав у публики тоску по «старому театру». Пустит ли цитадель к себе новое поколение режиссёров? Кого-нибудь, наверное, пустит. Но не всякого. Тут, знаете, строго пропускная система, жёсткий дресс-код…