Вышел новый роман Виктора Пелевина – «Смотритель». В двух томах, на хорошей толстой бумаге, с иллюстрациями. Тираж первого тома – 65 тыс. экземпляров, второго – 57 тысяч. То есть издатели заранее предположили, что 8 тысяч читателей первого тома дальше не пойдут. Батюшки! Ведь у Пелевина, как у Акунина, тиражи, бывалоча, переваливали за миллион! Что ж это делается-то, куда ж мы катимся?
Пелевина я покупаю из литераторской солидарности. Хочется верить, что хоть рублик из потраченного поступит автору. И потом, я к нему привыкла – сочинения Пелевина уже выстроились на полке весомой шеренгой. И вся эта шеренга дышит неколебимой уверенностью писателя, что ум куда сильнее плоти, дух правит природой, а бытие определяется сознанием. Правда, неизвестно чьим.
В поисках того гада, чьим сознанием и определяется наше бытие, Пелевин выдвинул множество версий. В его многочисленных сочинениях виновниками оказывались разнообразные малосимпатичные демоны, и тем не менее всегда оставался шанс, что размахнуться умом в планетарном масштабе может и отдельное лицо. Какой-нибудь молодой человек. Под руководством всезнающих наставников, несмотря на «негодяев, захвативших нефть и газ», юноша может пробиться к свободе и власти над материей. Превозмочь пошлость и скуку конкретного исторического момента...
А в новом романе такого шанса своему молодому герою автор не даёт. Смотрителю Идиллиума, призрачного мира, который отпочковался от Земли более двух веков тому назад, в реальность хода нет. В ней он – лишь призрак, колебание воздуха. Идиллиум затеял император Павел (тот самый, «бедный, бедный Павел»), хитроумно инсценировав собственную смерть. В союзе с Бенджамином Франклином и магом Месмером император основал иной мир, остров Идеала, который скрывается в тени Ветхой Земли, кое-что у неё тихо подворовывает, но живёт и развивается другим путём.
Что это за мир? Каковы основы его существования? Надо заметить, художественной убедительности в изображении Идиллиума автор не достигает. Пелевин всегда умело пользовался кусочками действительности, чтобы посмеяться над ними или выставить в неожиданном свете. Но тут действительности нет совсем, и впечатление такое, что сочинительский аппарат автора отключили от источника питания. Идеальный мир получился каким-то худосочным, бессодержательным, пресным. Юный Смотритель Идиллиума (зовут его Алекс Киж) изо всех сил хочет убедиться в том, что он не призрак, а как ему в этом убедиться, если он – призрак, как всякий изолированный от реальности идеал?
Призраком оказывается и возлюбленная Алекса, идеальная женщина Юка. Описывать её автор отказывается под тем коварным предлогом, что описать можно уродство, а красоту невозможно, ибо она совершенна. Это вообще давняя тема Пелевина – женщина как воплощение мужских желаний, причём итог один и тот же, то есть плачевный: идеальная подруга или фантом, или робот. В случае «Смотрителя» подруга оказывается магической куклой, чьи реплики сочиняет и транслирует в неё целый коллектив талантливых драматургов (предусмотренное для Смотрителей блаженство). Герой хочет разорвать путы рабства, чтобы возлюбленная обрела свободу и стала замкнутой индивидуальностью, а не куклой. Но тогда она перестанет быть идеальной, говорить начнёт сама по себе, и герою ещё не раз придётся пожалеть о коллективе драматургов!
Источники вдохновения Пелевина очевидны – рассказ Ю. Тынянова «Поручик Киже», «Солярис» Лема и многое другое. Не буду указывать на чувствительную разницу художественной выразительности, этим наш автор никогда силён не был. Он силён тем, что приятно будоражит интеллект, освежает его, как лимонад горло. Однако замысел «Смотрителя» показался мне смутным и запутанным. Возможно даже, автор начал книгу, не предполагая, чем она закончится. Получился печальный приговор всему идеальному в принципе. Обычно идеальное считается возвышенным, противоположным реальности, очищенным от мелочей, пошлости и вечной энтропии сущего. А может, прелесть как раз в несовершенстве реального, а идеальное – химера, и влюблённые в идеальную женщину или в идеальный мир влюблены в ничто? Тогда как благоразумные товарищи, предпочитающие женщин реальных, куда ближе к истине. Но ведь и без идеала, без Неба бытие быстро выродится в мерзость! Что оно и делает... Император литературных фантомов Виктор Пелевин в новой книге что-то затосковал и заскучал. Отринув действительность, он пробует куда-то выбраться из-под виражей затеянной игры, но в расставленных зеркалах утомлённого Логоса отражается его недовольный и досадующий облик...
И то сказать, чему сейчас может радоваться русский писатель (если иметь в виду не общий облик мира, бодро мчащегося на саночках с горы, а личную судьбу). Тиражи падают, читатель мельчает. А присуждение Нобелевской премии по литературе белорусской журналистке Светлане Алексиевич надолго закрыло и тему тайных надежд всякого русского писателя. В следующий раз шанс выпадет разве лет через 15, и доживший до этого Захар Прилепин,безусловно, получит Нобеля, если Швеция войдёт в состав СНГ. Что ни пиши, как ни пиши – кругом одна политика, кому тут до художества! Если уж Филип Рот и Харуки Мураками пролетели мимо... Да, придётся забыть про любовь цивилизованного мира и целиком сосредоточиться на своей сторонушке, где рад своей воронушке.
А на своей сторонушке забавные приключения начинаются с извечным разделением искусства на «для всех» и «для избранных».
Сложные задумчивые сочинения как издавались тиражом 3–5 тысяч экземпляров, так и издаются. Видимо, желающих быть избранными меньше не становится. А вот книги массовые, которые раньше выходили в пугающем изобилии и продавались в супермаркетах возле кассы, рядом с жвачкой и туалетной бумагой, стали убывать. Потому как если книгу предполагаешь прочесть один раз, стоит ли её покупать? Гораздо разумнее подождать электронную версию и не обременять дом ещё одной ненужной вещью.
Чтобы в следующий раз заставить читателя приобрести книгу, Пелевину явно придётся выдумать нечто более острое и возбуждающее, чем вялые блуждания юного призрака по Идиллиуму императора Павла. Или что-то более искреннее и живое? Ну ничего; автор опытный, вывернется. Он же накоротке с демонами, прилетят крылатые, нашепчут что-нибудь, разберутся. Без читателей не останется.