Андрей ПРОШКИН родился в семье известного режиссёра Александра Прошкина и, конечно, не смог уйти от профессии. В 2002 году снял свой дебютный фильм «Спартак и Калашников», который сразу завоевал множество призов. Дальше были «Игры мотыльков», «Солдатский декамерон», «Миннесота», «Орда» и др. Этим летом на Московском кинофестивале режиссёр представил перед зрителями морализаторскую фантасмагорию «Орлеан».
- На московском кинофестивале Елена Лядова получила «Святого Георгия» за работу в вашем фильме «Орлеан». Вы восприняли приз как актёрскую победу или общую?
–Картина у нас ансамблевая с пятью героями, и, если из равнозначной команды была выделена Лена, значит, роль настолько ярка, что её нельзя не заметить. Одновременно Ленина награда приятна всей нашей команде, потому что привлекает к ней дополнительное внимание. Понятно, что «Орлеан» не станет чемпионом проката, но важно знать, насколько он сможет заинтересовать определённую часть публики.
– Кто является потенциальным зрителем вашего фильма?
– «Орлеан» – картина довольно специфическая, такая абсурдистская вещь, где нарастание абсурда является сюжетом картины. Я делал её для людей, которые способны получать удовольствие от кино, свободного от стереотипов. Одновременно картина не заумная и достаточно энергичная. Вкус не зависит от возраста, профессии или чего-нибудь ещё. Например, моему 14-летнему сыну и его другу картина очень понравилась. А есть те, у кого «Орлеан» вызывает чудовищное раздражение до скрежета зубов.
– А что сказал ваш отец Александр Прошкин?
– Сложно смотреть фильм очень близкого тебе человека и точно, холодно его препарировать. Но отцу картина понравилась. Я не помню случая, чтобы папе что-то не понравилось из того, что я сделал. Хотя, надо понимать, что мы с ним в наших оценках не объективны.
– Почему Елену Лядову вы взяли без проб, а над Виктором Сухоруковым, по его словам, четыре часа измывались?
–Мне кажется, что «измывались» Сухоруков говорит с удовольствием. А что касается Лядовой – Лена пробовалась при нашем обоюдном желании. Я пробовал её не из-за желания понять, приличная ли она артистка. Здесь возникли вопросы попадания в материал, совпадения режиссёра и актёра, стремление немножко пожить в теле героя. Я пробы люблю и стараюсь их делать. Серьёзные артисты, с которыми я работал над последними фильмами, пробы просто требовали. Например, Максиму Суханову я сказал, что готов рискнуть и взять его в «Орду» без проб. На что он сказал: «Пробы мне абсолютно необходимы!»
– Фильм «Орлеан» – притча о совести спящей и проснувшейся. Как вы считаете, можно ли договориться с совестью?
–Договориться с совестью можно. Я знаю множество людей, окончательно договорившихся со своей совестью. Именно поэтому мне показалось важно снять картину сегодня. Другое дело, что совесть – одна из основных частей человечности и договариваться с ней вредно: теряешь больше, чем приобретаешь.
Ничего не бывает стабильно. Нам кажется, что мы находимся в равновесии, прекрасно себя чувствуем, а потом вдруг оказывается, что ощущение было ошибочным, внутри тебя происходили процессы, которые подтачивали благополучие. И всё разрушается. Ты не просто договариваешься с совестью, а меняешь свод смыслов. Создаёшь свою личную идеологию, где изуверские вещи твоя совесть полностью оправдывает.
– У чиновников, обогащающихся за счёт государства, как с совестью?
–У многих из них, на мой взгляд, с совестью большие проблемы. А некоторые из них посчитают, что это у меня и моих товарищей проблемы. Совесть так или иначе есть у всех. Другое дело, что кто-то её слышит, а кто-то научился на неё не обращать внимания. К тому же некая толерантность к поступкам, которые раньше назвали бы бессовестными, в последнее время у нас у всех повысилась.
– Бывает так, что вы приходите в кинотеатр, чтобы посмотреть свой фильм вместе со зрителями?
–Я так много и внимательно смотрю фильм в процессе производства и особенно в его завершении, что потом в течение нескольких лет вообще не могу его смотреть. Не смотрю даже на премьерах. Захожу в зал в самом конце, чтобы почувствовать, есть какая-то реакция или нет.
– С Юрием Арабовым у вас уже две удачные работы: «Орда» и «Орлеан». Вы нашли своего сценариста и будете работать в тандеме?
–Я был бы рад надуть щёки и сказать, что Арабов – мой сценарист, но боюсь, что он – свой собственный. С Юрием Николаевичем у нас хорошие отношения и есть обоюдный интерес, мы разговариваем, нащупываем материал для следующей работы. Но в наше время на осуществление таких дорогих и специфических проектов очень сложно собрать деньги.
– Сегодня вы находитесь в творческом отпуске или уже над чем-то работаете?
– У нас, киношников, такой отпуск называется простоем. Когда заканчиваешь работу, которой отдаёшь несколько лет своей жизни, наступает период пустоты. Ни идей, ни энергии, ни даже желания начать что-то новое. Потом прибавляется страх, и период простоя затягивается на неопределённое время. На авторскую вещь сил пока нет, а вот какой-нибудь заказ я бы сделал с удовольствием.