19 июля исполнилось 80 лет Василию Ливанову, актёру, режиссёру и литератору. Круглые даты часто бывают поводом вспомнить о человеке, но это не о Василии Ливанове: мы его разве когда-нибудь забывали!
Всё больше становится телеканалов, лишённых оригинального вещания, все крутят «Холмса» сутками. Ловя тот или иной портрет Холмса, созданный замечательным оператором Векслером, любуюсь ими с радостью непреходящей – классика потому и классика, что не надоедает. Ливанов сыграл идеального человека, наполненного обаянием, абсолютно живого: он и смешной, и высокомерный, и тщеславный, а притом светлый, без всякого сомнения. Режиссёр «Холмса» И. Масленников часто говорит, что критики игнорировали его сериал, не было ни одной рецензии. Я кротко возражаю: была. В 1985 году газета «Ленинградский рабочий» опубликовала очерк «Несколько слов в честь джентльмена с Бейкер-стрит» с подробным восхищённым разбором «Холмса», и это был юный критик Москвина.
Я тогда прочла прозу Василия Борисовича («Агния, дочь Агнии», «Мой любимый клоун»), пересмотрела его ранние картины, и пришла к выводу, что успех Холмса был закономерен: в эту работу впряглась вся личность артиста, исключительно своеобразная. Он обладает удивительной способностью к сопротивлению времени, точнее, к тем пошлостям, которые обычно выдают за это самое «наше время». Он преспокойно может отодвинуть от себя любую «пену дней» и перевоплотиться в нечто далёкое, сказочное, фантастическое, так, что оно становится живым и родным. Крокодил Гена, Карлсон, Удав или Громозека (инопланетянин из мультфильма «Тайна третьей планеты»), озвученные Ливановым, – разве они не родные? Разве зритель не чувствует весёлого глаза и улыбки артиста, который играет с ними так трогательно и увлечённо? Своих современников Ливанов играл короткое время, в 50–60-е годы, когда был умным московским мальчиком в очках («Коллеги», «Неотправленное письмо»). Вскоре он выпал из киносовременности, играя в основном исторических или вовсе мифических персонажей. Нарастание его своеобразия совершенно затмило типические черты, его было никак и никуда не встроить, ни в какую «современность». Ливанов из неё выпадал. Наконец, с Холмсом он выпал из неё окончательно, и оказалось – это как раз то, что нужно родине, которой самой осточертела её действительность…
Как актёр Ливанов обладает уникальным свойством безукоризненно точного попадания в материал.Приведу в пример не хрестоматийного Холмса, а небольшой эпизод из «Мастера и Маргариты» (версия Бортко), где Ливанов исполняет роль профессора Стравинского (к нему в клинику попадает Иван Бездомный). Это не профессор «вообще», это профессор из Москвы 30-х годов, и это именно булгаковский профессор, наследник доктора Фауста, обожествивший собственные знания. Умный и проницательный, но и намертво ограниченный своей профессиональной важностью. И, как всегда, поразительное мастерство «фразировки» – то есть умения выигрышно, как на блюдечке, подать фразу, реплику, даже одно слово или какое-нибудь междометие.
90-е годы (годы главного позора отечественного кинематографа) Ливанов провёл тоже своеобразно: снимал русско-болгарский фильм «Дон Кихот возвращается». В этой картине он автор сценария, режиссёр и исполнитель заглавной роли. (Могли бы, конечно, к юбилею и показать по ТВ, но годы стояли тёмные, и возможно, права неизвестно у кого.) Ливанов играет замечательно и совсем иначе, чем Николай Черкасов в фильме Козинцева. Он не героизирует своего «рыцаря печального образа» – мы видим забавную и трогательную «сумашайку» с растрёпанными седыми волосами, деревенского старичка, который отчаянно зачитался. Почти что дурачок – но у этого дурачка умные глаза, он бежит от судьбы, старости и смерти, он бесстрашен и любопытен к жизни. Он скорее играет в свою миссию рыцаря, чем верит в неё, но, как сказал поэт, «если даже вы в это выгрались, ваша правда, так надо играть!»
Принято говорить, что на детях талантливых людей природа отдыхает. Это печальное народное заблуждение. На самом деле умные рождаются от умных, красивые – от красивых, талантливые – от талантливых. Народ это подозревает, но предпочитает утешаться глупостями. Трудно найти актёра мощнее и глубже, чем был Борис Ливанов, отец Василия Ливанова, глыба старого МХТ. Его личность жадно впитывала мировую культуру, он был подлинно умён и остроумен, а по масштабу художественных обобщений сравним разве что с Николаем Симоновым. Василий Ливанов – иной, непохожий на отца, с другой творческой природой, но кто-нибудь посмеет отказать ему в таланте?
Когда изучаешь творческую жизнь человека, важно увидеть перспективу его трудов, насколько они плодоносны. Вот Василий Ливанов в конце 60-х придумал сказку «Бременские музыканты», что стала мультфильмом, а затем мюзиклом со стихами Ю. Энтина и музыкой Г. Гладкова. Так эти самые «Бременские музыканты» не сходят со сцены. Не меньше, чем в тридцати-сорока театрах сегодня идут, а может, и больше. Почти что полвека. Хорошо построенные дома стоят долго, и в культуре то же самое – так работал великий «Союзмультфильм», так трудились раньше наши кинорежиссёры, вот и выдали продукт непортящийся, на все времена. А то, что кичливо самоназывается сегодня «новым», «актуальным» и «современным», – пластмассовый стаканчик, который летит в урну сразу после использования.
У Василия Ливанова и в молодости, и в зрелости, и в нынешней поре – прекрасные внешние данные, неопровержимо индивидуальные, не спутаешь ни с кем и эту лепку лица, и этот обожаемый всеми голос. Но камера его ещё и преображает в лучшую сторону. В Холмсе это особенно заметно: ничего мелкого и суетливого, всё рельефно, крупно, блистательно, наш джентльмен, живой как жизнь, немного позирует для вечности, отправляя в её закрома свои чеканные профили и анфасы. Бывает такой преображающий, редкий свет в искусстве, который наполняет вдруг творческого человека, и он уверенно и точно делает что-то, что можно назвать «абсолютным решением». Так, к примеру, Григорович поставил «Спартака», а Высоцкий сыграл Жеглова. «Абсолютное решение» в искусстве споров не вызывает, правда, критики часто замалчивают их, потому что в этом случае им делать нечего. Не могут же они восхищаться, не умеют – вот потому о всенародно любимом джентльмене и не писали.
Ничего, обошлись без критиков.
Василий Ливанов, бесспорно, украсил и обогатил нашу жизнь. Ценности культуры вообще отлично снимают ощущения бедности и униженности – а когда человек, работающий в культуре, ещё и предан чему-то идеальному, не замусоренному шлаками времени, как наш Ливанов, мы без затей любим такого человека и благодарим его за труды.
Он редко даёт интервью, а когда даёт, ни на один вопрос не отвечает так, как хотелось бы журналисту. Виден человек редкостного упрямства, нелёгкого характера и с таким богатым внутренним миром, что он не будет участвовать ни в каких группах, стаях, шайках. Не будет выражать заезженные пошлые мнения – не свои. У него всё только своё.
Он Василий Ливанов.