12 июля на 64-м году жизни умер Сергей Николаевич Арцибашев, замечательный артист и режиссёр, художественный руководитель созданного им Театра на Покровке. С 2002 по 2011 год Арцибашев руководил также Театром имени В. Маяковского. Это большая потеря, была ли она неизбежна?
В последний раз виделись на церемонии кинопремии «Золотой орёл», он сидел рядом с молодой женой Марией, поговорили про детей (с Марией родили они мальчика и девочку) – что, дескать, ещё кормить и кормить. В его Театре на Покровке шёл ремонт. Он был грустен, как всегда в последние годы, но в меру. Некоторые шероховатости, неловкость были у него в общении с людьми, точно он всё время сомневался, как же с ними надо говорить, смущался. Мужественно скрывал очевидную неуравновешенность. Он был человек несветский, неполированный. Ярко выраженный интеллигент в первом поколении, самородок, не умеющий в обществе играть по правилам, соблюдать отлакированные многолетним цинизмом формы. Даже просто вести диалог ему было трудно. Вот работать он любил и умел, это да.
Небольшого роста, все черты лица крупные, своеобразные, жёсткого контура, точно у персонажа комикса, – с такой острохарактерной внешностью Арцибашев в кино получал в основном комедийные эпизоды и наяривал их с откровенным удовольствием. Загулявший вор-кассир в «Жестоком романсе», один из беспутных сыновей обкомовской матушки в «Небесах обетованных», дедулик из «Теории запоя», наивный до идиотизма десятый присяжный из «12» и многие другие – были исполнены с юмором и весёлостью прирождённого артиста. Публика вполне была готова принимать Арцибашева в более значительных дозах – его единственная крупная роль, дикий прапор из «ДМБ», прошла у народа на ура. Но кинематографический рок капризен, и к тому же все главные силы Арцибашев отдавал театру.
Масштаб Арцибашева как театрального артиста был значителен по самому строгому счёту – вот ещё немного, казалось, и он не уступил бы и Евстигнееву. Какой у него вышел Чичиков в «Мёртвых душах» (Театр Маяковского)! Ничего в нём не было коварно-призрачного, он даже не был мошенником – он мечтал о своём домике с садиком, исступлённо, по-русски мечтал. А если своё заветное не получишь иначе как через аферу, придётся стать аферистом, тогда как ты на самом деле – добрый помещик, счастливый землевладелец и семьянин. Сквозь это воображаемое райское будущее Чичиков-Арцибашев смотрел на свою нынешнюю возню с мёртвыми душами, на все эти временные глупости, которые необходимо совершить, чтобы попасть в мечту. Не страсть к надувательству, а любовь к своему будущему дому руководила этим крепким, расчётливым, умным, хитрым русским мужиком. Великолепно отделан был и Бургомистр в «Драконе» Шварца (Театр на Покровке), блистательный этюд о фантастической живучести «среднего звена» власти, о тех, кто виртуозно балансирует между драконом и народом. Арцибашев был классический актёр психологического театра, идущий всегда «от знакомой жизни», и при этом он умел выигрышно подать реплику, эффектно повернуться, блеснуть обаянием, то есть использовать вечный инструментарий «первых сюжетов» (старинных актёров, главных лиц сцены).
Как режиссёр, Арцибашев никогда не пренебрегал актёрами и, выстраивая свои театральные дома, думал о них усиленно и постоянно. Он был настоящий театральный строитель, режиссёр-работник, умеющий, что называется, класть кирпичи и проводить электричество (кстати, в Свердловске одно время молодой Арцибашев как раз работал электриком).
Парень из посёлка в Свердловской области, оказавшись в театральной Москве 70-х, да ещё на курсе режиссёров ГИТИСа под руководством легендарной М. Кнебель, был заряжен созидательной энергией и считал театр высшим и лучшим делом на свете. Его талант оценил Юрий Любимов, взяв в репертуар его дипломный спектакль «Надежды маленький оркестрик» (по Володину и Петрушевской), и на Таганке в её трудное время прослужил Арцибашев девять лет. Затем – прямое восхождение: создание Театра на Покровке и художественное руководство Театром имени Маяковского. Здесь в 2011 году взлёт и закончился: после коллективного письма части труппы в Департамент культуры, где авторы отвергли Арцибашева, выразив желание иметь другого худрука, он ушёл из театра сам. Московские худруки-долгожители, наверное, пожали плечами в недоумении: ситуацию вполне можно было бы разрулить, уладить, ведь в театре, как выражается Марк Захаров, всегда бродит «энергия ссоры», и надо уметь её гасить. Но Арцибашев ничего этого не умел. Он был глубоко, до основания, потрясён поведением любимых актёров, которых внимательно пестовал все девять лет своего руководства.
Если в маленьком Театре на Покровке Арцибашев часто шёл на художественные эксперименты, применял острые сценические формы, то, получив большой прославленный театр, он совершенно справедливо задумался о его наполнении, о контакте с «большим зрителем». Нелепо предлагать какие-то театроведческие галлюцинации публике, которая с трудом вникает в сюжет. Наряду с русской классикой Арцибашев ставил западные шлягеры, и что тут предосудительного? Так было и при царском режиме, и при советской власти – у наших драматургов традиционные нелады с «лёгким жанром». Помню, как лихо двадцать три красавицы Театра Маяковского играли бродвейский хит «Развод по-женски» (в пьесе действуют только женщины), во главе с Галиной Беляевой и Ольгой Прокофьевой.Или Данилу Спиваковского в «Банкете» Саймона. Именно актёры помнятся – их лица, интонации, их радостная оживлённая игра. Хотя в основном темы театра в бытность Арцибашева были иными. Речь скорее велась о том, что жить трудно.
Людям жить – трудно. Не какой-то там героической, выдающейся жизнью, а совершенно обычной, рядовой. Будь то «Три сестры» Чехова, «Опасный поворот» Пристли, «Шаткое равновесие» Олби или «Как поссорились…» по повести Гоголя – мир представал тревожным, полным грусти и горести. Задолго до украинских событий постановка Арцибашевым гоголевской «Повести о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» пророчила катастрофу. Планшет сцены, изображающий плодоносную землю, полную ярких овощно-фруктовых муляжей, трескался и расходился – образовывался пугающий провал. И Иваны (я видела пару И. Костолевский – М. Филиппов) оставались разъединёнными навсегда, проклятыми навечно…
Я стараюсь не вникать в мутный океан театральных дрязг. Возможно, в руководстве Арцибашева были свои изъяны, мне, зрителю, неведомые. Но вот взять и отказаться от работника такого масштаба и калибра – кажется мне вопиющей бесхозяйственностью. А в жизни Арцибашева тогда возникла трещина, которую уже было, видимо, ничем не сгладить. «В театре есть одна добродетель – успех», говорил Мейерхольд, и неуспех кладёт на театрального человека некую «печать отверженности». Могли ведь худруки московских театров пригласить Арцибашева на постановку в свои театры, чтобы поддержать человека в трудную минуту? Могли, наверное. Теперь уже всё равно…
Кончилась жизнь Сергея Арцибашева, остались дела и дети. Один из его сыновей – известный пианист Сергей Арцибашев-младший. Другим ещё расти. Неизвестна судьба Театра на Покровке. Будут ли помнить Арцибашева в Театре имени Маяковского – неведомо.
Только преданные зрители будут хранить в своей домашней коллекции драгоценные впечатления от творчества уральского парня, прорубившего себе дорогу наверх и низринутого с этого верха, театрального «плотника», умело строившего театр и запутавшегося в жизни. Талант, эка невидаль в России.
Прощай, Сергей Арцибашев.