Два года назад мы впервые опубликовали эссе Галима Шаграева "Крест и полумесяц". Затем наши читатели познакомились со "Станцией", "Бессонницей", «Запахи сна», "Сказка после сказки" из цикла «Свирепая нежность», "Метаморфоза Харона", "Падение греха или Точка неприятия неприемлемого"
Сегодня мы представляем вашему вниманию новую работу Галима.

                                                             СТУПАЙ ДАЛЬШЕ, СТУПАЙ!.. 

                                                                 Из цикла «Дорога»

К Хранителю знаний пришел человек, который начинал свой путь заново.

– И по какой дороге пришел ко мне? – спросил Хранитель.

– По проспекту веселых и находчивых, по шоссе безмятежных, по улице побед и поражений, по аллее труда, по проезду заблуждений, по переулку отчаяния, по тупику умников, – ответил посетитель.

– Дорога жизни – одним абзацем – сурово и – в то же время – вкусно!.. И после этого еще хочешь узнать что-то новое?! – удивился Хранитель.

Посетитель задумался и с надеждой спросил:

– А выход из тупика есть?..

Хранитель улыбнулся:

– Ты сам ответил на свой же вопрос, ступай-ка, дорогой, дальше!

Собеседник смущенно замялся.

– Я, что, неясно выразился?..

Хранитель зафиксировал пальцем строку увесистого фолианта, на которой его прервали.

– Понимаете, – посетитель, чувствуя себя неловко, переминался с ноги на ногу, – сейчас мне очень тяжело – хромать стал сильно...

Хранитель вернулся к прерванному месту и подвел черту:

– Чего не заметил, того не заметил, иносказание, правда, понял… Одно другому не мешает, ступай-ка, милый, дальше, ступай!..

Август 2009 – апрель 2014 гг.

Москва – Астрахань – Москва

ПОБЕДИТЕЛЬ

     или История одного одоления

                                                                     Из цикла «Дорога»

– Я искал брата. Он поехал в степь на тракторе и не вернулся. Вечером того дня буран сильный разыгрался. С отцом и матерью думали: всякое бывает в буран, задержался, и решил не выезжать. Ан, нет: и на другой день брат мой дома не появился. Ни утром, ни днем, ни вечером. Стали искать. На третий день нашли его трактор с прицепом. Трактор – без солярки. Кончилась, она, стало быть, в пути, и пошел брат мой жилье искать. Но в округе его никто не видел и не встречал… Гадай, не гадай, нашел мой брат себе жилье под снегом… Степь-матушка велика. Потерял в буран дорогу в степи, – себя потерял. Долго я его искал, считай, три месяца. Когда он со двора выехал?.. В середине декабря?.. Да, так оно и есть. Мы тогда как раз зарплату получили. А нашел я его тик-в-тик в середине марта. Ноздря в ноздрю, гайка в гайку – три месяца. Каждый день с утра – в степь, затемно – домой, и так – три месяца кряду. Меня за то на работе никто дурным словом не укорил. Сказал ребятам: «Буду искать брата сколько нужно». И поняли они все. Люди, скажу тебе, не без понятия… А вот жена моя, видать, без него – понятия – оказалась. Бросила меня. В такое-то время!.. Хоть бы, предупредила. Нет, без предупреждения ушла... Только записка на столе белела: «Я ушла». И – все... Я в таком состоянии, а она – из дома!.. Скажи, как может быть такое?.. Не должно, ведь, а?! Почти три года минуло, а я задаю себе один и тот же вопрос: может ли быть такое?.. Получается, может. Со мной же история случилась, не с Пушкиным… Поначалу убить хотел ее – задушить ли, зарезать ли, зарубить ли – все одно, но чтобы не было ее на свете. Не имеет права жить такой человек. Потом передумал. Почему это она не имеет права жить?.. Это же я забыл ее… Я – и никто другой!.. Зачем ее убивать?.. Я не по своей воле потерял брата, а тут по своей воле стану творцом смерти?.. Стану умножать потери?.. Она же, как никак, дочь своих отца и матери. «Нет, – сказал себе, – хватит потерь и слез». Но ее белый листок черным меня сделал. Переживал сильно. Все в черном свете видеть стал. Все... А зря. Вокруг ведь столько хорошего людьми делалось. Ребята мои на работе сначала помогали в поисках, а потом – прикрывали меня?.. И помогали. И прикрывали… А я того не видел. Сколько людей сочувствие оказали?.. Я и того не видел. Горе – страшная вещь – глаза застит. Один только брат и держал меня на плаву. Странно, правда?.. Человека нет, а он поддерживает тебя. До чего же странно… Но тогда я не думал о том… Тогда одна мысль свербила: найти брата, и – все, но только – найти... И нашел. Снег стал сходить, вороны и дали знать, где он. Сидели, падальщики черные, на теле брата. Глаза ему, твари, выклевали. Подхожу, лежит, – вытянутый весь, – будто позвал его кто-то куда-то… Только на лице вместо глаз – две черные дырки, а под ними – улыбка застыла… Глаза вороны склевали, а улыбку, твари, склевать не смогли... Кто его на последнем вздохе улыбнуться заставил?.. Что за радость такая настигла его?.. Не знаю... На своих звездных качелях, видать, стал качаться. Часто в разговорах упоминал их. Говорил: «Если жить, то чтобы потом на звездных качелях качаться, а не чертям на издевку достаться». Светло жил брат мой. Ясно жил. Бранных слов не говорил. Безотказный был. Скольким людям помог!.. Он ведь в степь на помощь к человеку поехал. Сено для овец по просьбе товарища повез. Плакал я над ним и, хоть грешно, – ругал его. Ушел он – и жена моя ушла. Зло взяло. Своей смертью жизнь он мне разбил. Как было мне не злиться?.. Мать с отцом старые, – слабенькие, – еле душа в них теплится… «Что же, ты, – говорю, – брат мой, наделал? Не смог пять километров пройти… Что же ты, брат мой, шагать-то устал?..» Устал он, конечно. В буран ветер человека с ног валит, снег глазам открыться не дает, мороз-злодей – тепло из тела в один миг выдувает… Сколько может человек в кромешной тьме один-одинешенек шагать?.. Еще больше почернел я. Будто его дорогой в кромешной ночи сам прошел… Голова кругом шла. Руки на себя наложить хотел. Сдержался. «Не дури, – говорю себе. – Туда, откуда нет возврата, успеть можно всегда. Одолей, парень, – говорю себе, – войну в себе, тогда и войну с собой одолеешь». И – одолевал... Долго. Два года черным ходил, и – ожил. Посветлел, встретив улыбку женщины. Моей она оказалась по всем статьям. Вот, полгода как свадьбу сыграли. Вон она, на перроне стоит, да вот же, видишь? – в окна всматривается... Это она меня оживила. Сначала меня, а потом – мои желания… Слава Богу, есть кому кроме отца и матери ждать и встречать меня! Не может мужчина в этой жизни без тепла и ласки женщины. Улыбка твоя на улыбку моего брата похожа, и будто с ним ненароком встретился, вот и вылилось все. Пойду я... Заждалась женка моя. Я с ней кровью связан: ребеночка нашего она носит. Пойду, обниму ее, родную. А тебе, счастливого пути милый, счастливого пути!

…Я ни разу не прервал своего попутчика и собеседника.

Иногда это полезно – проговорить  семейную историю.

Август 2001– январь 2014 гг.

Москва – Астрахань – Москва

Читайте также:

Крест и полумесяц

Станция. Письмо первое

Бессонница  Из цикла "Свирепая нежность"

Запахи сна

Сказка после сказки. Из цикла "Нежность"

Метаморфоза Харона

Падение греха или Точка неприятия неприемлемого