2 июня в Белом зале гостиницы «Астория» (Санкт-Петербург) состоялась очередная церемония вручения российской литературной премии «Национальный бестселлер». Фаворитом «короткого списка» считался роман Максима Кантора «Красный свет», однако рок сулил иное…
В начале июня, в чрезвычайно жаркое время, под вечер (что за классический роман начинается этой фразой, о бывшие пионеры?)… уже тринадцать лет подряд, профессиональные литераторы, издатели, редакторы и журналисты собираются на вручение «Нацбеста». И выслушивают разглагольствования ведущего церемонии Артемия Троицкого. Пытка длится около часа.
Почему небритый человек неизвестного рода занятий долго и высокомерно рассказывает нам о прочитанном, установить не удалось. В последнее время Троицкий обязательно упоминает, что он «был на Болотной». Это особенно трогательно в свете того, что в Петербурге никто вообще не знает, где это.
На этот раз Троицкий долго ругал Максима Кантора за то, что он в своём романе «Красный свет»: во-первых, карикатурно, грубо, с нелюбовью и презрением вывел оппозиционную интеллигенцию; во-вторых, среди персонажей нет сатирического изображения столь крупной либеральной величины, как сам Артемий Троицкий.
При виде такого «титанического самоуважения» на ровном месте поневоле согласишься с Кантором. Его нагруженный идейностью роман не бесспорен, однако же Максим Кантор овладел по крайней мере двумя профессиями – он замечательный художник (напоминает порой Хаима Сутина) и трудолюбивый литератор. С какой стати ему выслушивать умственно ограниченного дилетанта?
«Красный свет» – полифоническое произведение об идеях и идеалах ХХ века, о коммунизме и фашизме прежде всего. Либералы получили по мордам у него, в сущности, по инерции, его волнуют вещи более важные. Трагическую судьбу социализма Кантор переживает как собственную личную драму. Утверждающим, что коммунизм и фашизм одно и то же, и таким образом те, кто сжигал евреев, равны тем, кто их освобождал, – Кантор даёт гневную отповедь.
Автор смело ныряет в мутные волны истории, выныривая то в нацистской Германии, то в русском 37-м году, то в боях подо Ржевом, то в сталинском Кремле – и с наименьшим удовольствием в современной Москве. Линии повествования путаются и рвутся, многочисленные и часто бесцветные персонажи ускользают из памяти, но пафос исключительно образованного и страдающего за Отечество не поэта, но гражданина своим накалом спасает дело.
Ума у Кантора палата. Плохо только, что, громя «интеллигенцию» за предательство народа и чесание пяток олигархам, Кантор не уточнил, что имеет в виду некоторую часть элитарной московской тусовки. А не врачей, инженеров, учителей и прочих «краеведов», которые никого не предавали и никаких олигархов в глаза не видели. Но это московское сознание – им всерьёз кажется, что только они и их окружение и есть интеллигенция, остальные веники вяжут.
Жюри «Нацбеста» разошлось во мнениях – и Максим Кантор получил только два голоса. И два голоса – таинственный автор, пишущий под псевдонимом Фигль-Мигль, за роман «Волки и медведи».
Это третье сочинение Фигля-Мигля (ещё в свет вышли книги «Щастье» и «Ты так любишь эти фильмы»). Фигль-Мигль пишет в жанре «смысловых галлюцинаций», различить жизнь самого автора за прихотливой рябью и вязью слов, невозможно. «Волки и медведи» – изысканная фантомная литература, что называется, «на любителя». Рассказ ведётся о призрачной жизни на берегах Невы, когда левый берег, Город, отделился от правобережных «провинций» – Охты, Финбана, Автово, Петроградской стороны и Васильевского острова. Цивилизации уже нет, кругом Джунгли и китайцы. На Охте завёлся честолюбивый диктатор, но вообще миром правят сильные дегенеративно-интеллектуальные мужчины – милиционеры, грабители, снайперы, торговцы, контрабандисты. Персонажи романа, Разноглазый, Фиговидец, Грёма, Сахарок, Канцлер, Муха и т.д., двигаются по опасному и туманному пространству, попадая в различные приключения и обмениваясь афоризмами. Примечательно полное отсутствие в книге любви и юмора – при постоянном присутствии холодной и мучительной иронии.
По итогам голосования не побеждал никто, и тогда (таков регламент премии) свой голос подал почётный председатель жюри. А им в этом году оказался новый спонсор премии, директор телеканала, круглосуточно показывающего американские мультфильмы. Он предпочёл Фигля-Мигля.
И вот – свершилось! По залу прокатился воодушевлённый ропот. На сцену выбежала длинноволосая женщина в стиле модерн, лет сорока. «Служу Отечеству!» – заявила она и затем стала выкрикивать: «Идиотский! Глупый! Безвкусный!» Некоторые уже было подумали, что Фигль-Мигль от своего лигалайза несколько тронулся умом, но нет. Фигль-Мигль просто перечисляла эпитеты, которыми критики награждали её псевдоним.
Итак, Фигль-Мигль оказался женщиной (говорят – филолог, по имени Екатерина), причём избавившейся от всяких родовых черт «женской литературы». В её романе нет вообще женской тематики и женских персонажей, мелькает в конце какая-то Лиза, ни для чего не нужная, так и ту сразу убивают. (Мужчины как-то великодушнее – пока что допускают и женщин в свои творческие миры.)
Бестселлером «Волки и медведи» вряд ли станут, книгу читать трудно, вас как будто укачивает на её надменных серебристых слово-волнах, сюжет невнятен, призрачные герои видимы словно издали и никакого сочувствия не вызывают. Но это, конечно, литература, не макулатура. Написано человеком, искушённым в словесности и не скрывающим это.
«– Ну-ка, протяните руку. Что вы чувствуете?
– Э… – сказал я. – Ну, воздух.
– Это не воздух, любезный! Не воздух! Это воздух культуры.
– А! – сказал я». (Из романа Фигля-Мигля.)
Вот что-то такое можно сказать и об этом сочинении автора – хоть клубятся туманы и напускают «смысловые галлюцинации», воздух культуры (жуткой, беспощадной, петербуржской) очевиден.