25 января исполняется 75 лет Владимиру Высоцкому. Нет, не «исполнилось бы», а именно – исполняется. Высоцкий исправно работает в искусстве и после смерти.
В театре и на эстраде Высоцкий быстро «взял своё» – победы тут были многочисленны и бесспорны. Гораздо сложнее получилось с кинематографом, о чём сегодня и хотелось бы повести речь.
Советский кинематограф 60–70-х – уникальное, изумительное эстетическое явление. Он дал миру десятки прекрасных мужских и женских образов. Но к лицу Высоцкого кино словно бы долго присматривалось в удивлении: кто это и как его приспособить к делу?
Молодой Высоцкий довольно-таки отличался от того худого измождённого пророка с блистающими очами, каким мы привыкли его воспринимать. У него были широкое лицо с большими щеками, короткая шея, которую принято называть «бычьей», маленький подбородок. Такой феноменальной киногеничности, которая была, скажем, у Олега Янковского, в чьё лицо камера просто впивалась, считывая каждое движение лицевых мускулов, у Высоцкого не было и в помине. Хороши были разве задумчивые большие глаза и общее впечатление светлой силы и здоровой энергии.
Поэтому, несмотря на личное знакомство со многими режиссёрами (скажем, с Тарковским), Высоцкий бегал по экрану в качестве матроса, солдата, студента и т.д. всю творческую молодость.
Интересно проявился он разве что в выдающейся картине В. Турова по сценарию Г. Шпаликова «Я родом из детства» (1966, «Беларусьфильм»). В роли танкиста Володи, возвращающегося в родной дом. Из этого фильма понятно, откуда, к примеру, взялся кинематограф А. Германа. И почему Герман хотел взять Высоцкого на главную роль в «Проверке на дорогах» (не разрешили).
Высоцкий менял пространство фильма, внутренний «воздух» его. Странная, опасная и пленительная сила жила в коренастом невысоком актёре с глубокими, глядящими точно себе в душу глазами. С ним, с его таинственными свойствами, надо было считаться. И никаким «своим в доску» парнем из соседнего двора Высоцкий никогда для публики не был и быть не мог…
Переломила его судьбу Одесская киностудия. Одновременно Высоцкий снялся в картине «Вертикаль» (1967, режиссёры С. Говорухин и Б. Дуров) и фильме «Короткие встречи» (режиссёр К. Муратова). В одном и том же «дизайне» – с короткой бородкой и усами (очень помогло скрыть широкие щёки), в одном и том же образе – философствующего странника с гитарой.
И радист Володя, и геолог Максим были «героями своего времени», дико обаятельными, но не самыми главными. Напряжённая готовность к подвигу жила где-то внутри, а снаружи – хорошо отработанный арсенал шуточек, смешочков, афоризмов, прицельных взглядов на «женский пол». И гитарка тут же, струны позванивают, и будто приросла к парню эта гитарка. А к герою у нас обычно приращено ружьё, а не гитарка, так что Высоцкий всё равно не выходил «самым главным». В главные его не брали.
Что ж, в следующий раз он появится на экране с оружием, но поручика Брусенцова из гениального фильма Е. Карелова «Служили два товарища» советские зрители, конечно, едва ли могли счесть своим. Это лучшая киноработа Высоцкого 60-х годов, и по ней видно, кстати, как из «молодого теста» начинает проступать настоящее, рельефное лицо артиста. Свой облик он реально выработал, потому что от постоянного напряжённого пения стали бешено развиваться лицевые мышцы, проступили скулы, напрочь сошли младенческие щёки, вытянулась шея. Внутри же сгущалось редкостное, катастрофическое напряжение, которое Высоцкий как будто сдерживал, чтобы не разнести пространство в клочки. Он стал гораздо интереснее – но и опаснее, чужероднее.
Высоцкого уже было не так просто приспособить к советскому экрану, где довольно легко его гоняли в молодости как матроса или студента. После трагического блистания в роли Брусенцова, где он, как белый орёл, противостоял всей Красной России, о Высоцком следовало думать специально. Ведь в «Служили два товарища» он был без гитары – значит, не обязательно петь?
Не обязательно, однако Высоцкий исправно пел – и в «Опасных гастролях», и в «Хозяине тайги», и в интереснейшей экспериментальной картине Г. Полоки «Интервенция»… То плохой парень попадался Высоцкому, то хороший, не важно. Всё равно было ясно, что этот маленький и яростный воин с коротким торсом циркового атлета что-то задумал, что он не прост, ни на кого не похож, ни к какому сословию не принадлежит. И что он – опасен. Как опасны все свободные мыслящие люди с «грозой внутри». Каждый такой – ходячая бомба.
Недаром актёр так часто смотрит на зрителя поверх дула ружья или пистолета. Убивает Брусенцов, чуть не убивает фон Корен из шедевра И. Хейфеца «Плохой хороший человек», убивает Глеб Жеглов. И кажется даже, что не выстрелом, а взглядом. Пистолет у него внутри! Правда, он иногда может и любить, «как сорок тысяч братьев»…
Если возможности артиста использовали умно и культурно, опасность превращалась просто в выразительность. Вот премудрый М. Швейцер пригласил его в свой шедевр (посмотрите!) «Бегство мистера Мак-Кинли» (1975) в роли уличного певца. И Высоцкий, уже «наш Высоцкий», тот, к которому мы и привыкли, прекрасно справился с задачей сыграть «человека вообще», без национального клейма.
Потом Высоцкий будет у Швейцера в «Маленьких трагедиях» пушкинским Дон-Гуаном, и тоже – премило справится и с испанским колоритом, и с поэтическими ритмами. А в прелестном фильме А. Митты «Сказ про то, как царь Пётр арапа женил» Высоцкий сыграет человека даже не чужой национальности, а чужой расы. Вообще какого-то инопланетянина, чудо ума и доброты, свалившегося в петровскую Россию.
Примета большого актёра – исключительная вера в предлагаемые обстоятельства, и Высоцкий существовал в роли «без зазора». Но, заметим, никаких современников он больше не играл никогда. Главным его свершением стал Жеглов, миф о воине Справедливости, а последним временем, когда эта Справедливость могла торжествовать на русской земле, – это, ясное дело, война и сразу после войны. Дальше всё было загажено, включая преданный и проданный шестидесятниками воздух свободы и радости.
Высоцкий не был современником своих современников. Так, как он, никто не жил и не мог жить. Даже поэты. Внутреннее пространство Высоцкого, тот мир, куда он смотрел своими огромными глазами, мало общего имело с теми крысиными норами, которые размещены внутри подавляющего большинства людей.
Он об этом своём мире здешним обитателям рассказывал – как там, у него на родине, воюют, как любят, как поют… Злосчастные калеки долго ещё подпевали-подвывали ему, покачивая больными головами.
Высоцкий был настоящим Вестником, Ланцелотом с гитарой вместо щита и меча. Кино кружило вокруг да около Высоцкого, с интересом и подозрением «откусывало» по кусочку. И всё-таки выявляло и высвечивало этого героя. Крайне опасного чужака, вызывающего бешеную любовь, зависть и ненависть.
А «своим» он не был никому, даже детям, жёнам и друзьям. К «своим» он ушёл после смерти.
(Надеюсь…)