В эти дни Москва приняла кинофестивальную эстафету и стала кинематографической столицей мира. Тому подтверждением – мировая премьера «Трансформеров-3» на открытии фестиваля. З7 съемочных групп телекомпаний из разных стран мира слетелись на нашу зеленую дорожку, чтобы сообщить своим зрителям о премьере голливудского блокбастера. Теперь и они знают о существовании Московского кинофестиваля.
А наша публика заметалась между конкурсными фильмами и программой русских картин. На показе «Елены» Андрея Звягинцева в Доме кино народ не только висел на люстрах, но и лежал на спинах на сцене, не говоря уже о проходах. Судьба героини, которая теряет все нравственные ориентиры и руководствуется только биологическими, живо взволновала аудиторию. Ведь на таких тетках традиционно держалась страна. Если падут эти народные устои, то что же ждет нас завтра?
Конкурсная программа тоже не отличалась фригидностью. За исключением пары фильмов, откровенно унылых или самодеятельных, она предъявила вполне солидный уровень отбора. Тем более странно, как в нее попал испанский фильм «Волны», где вся история укладывается в короткометражный формат. И ведь надо было умудриться накрутить полтора часа, заставляя нас наблюдать, как герой выходит из машины, открывает дверь, входит в квартиру, садится на стул. А нельзя ли сразу из машины – на стул?
Хотелось бы также после просмотра фильма бывшего президента Чехии Вацлава Гавела «Уход» пожелать ему освоить еще какую-нибудь профессию, потому что дальше самодеятельности режиссеру Гавелу продвинуться не удалось. Используемая в фильме чеховская тема вырубленного вишневого сада и забытого Фирса, конечно, греет сердце образованного русского зрителя. Но вся история ухода в отставку бывшего канцлера, вынужденного оставить новым властям правительственную виллу, рассказана в стиле капустника. Впрочем, учитывая статус режиссера, его размышления о людях, зараженных вирусом власти, заслуживают внимания. Бывший канцлер, готовый стать советником советника нового канцлера, лишь бы не уйти со сцены, на глазах из человека, которому первоначально сочувствуешь, превращается в какого-то упыря.
Как люди становятся монстрами, сдается мне, – излюбленный мотив конкурсной программы. Фильм «Эскалация» французского режиссера Шарлотты Сильвера, снятый по мотивам пьесы Людмилы Разумовской «Дорогая Елена Сергеевна», предлагает нам душераздирающую историю трех молодых людей и одной девушки, которые пришли поздравить с днем рождения школьную директрису. Все начинается мирно – они дарят ей богемский хрусталь и шампанское. Она приглашает их в дом. И тут постепенно от просьб исправить ошибки в экзаменационных тетрадках, которые директриса должна наутро отдать на экспертизу, молодые люди переходят к угрозам. Директриса становится их заложницей, но не сдается, в ее правильный мир приходит хаос, а в душе воцаряются демоны, и вот она уже готова совершить самосуд, мы видим нож в ее руках… «Если Бога нет, значит, все позволено», – цитирует Достоевского в свое оправдание один из молодых мерзавцев. Вообще русское литературное влияние довольно широко пропитало культурное мировое пространство, и фильмы конкурса еще одно тому подтверждение. Но есть и другие человеческие организмы, не отягощенные какой-либо культурой вообще. Кинематографисты из Франции интересуются и миром основных первобытных инстинктов.
Фильм Жан-Марка Барра и Паскаля Арнольда «Перевод с американского» знакомит нас с 20-летним красивым монстром (Пьер Перрье), который влюбляется в сверстницу – француженку по матери и американку по отцу. Его мечта приехать в Лос-Анджелес, и новая подружка может сделать эту мечту реальностью. Она влюблена в него до умопомрачения, и, видя это, он начинает раскрывать ей тайны своей сексуальной жизни. Девушка узнает, что ее любовник, похожий чем-то на «Демона» Врубеля, – серийный убийца. Его жертвы – юноши-проститутки, которых он покупает то на автобусной остановке, то у игровых автоматов, то в химчистке. Бедные юноши продаются за деньги, а он их душит, когда они готовы на все.
Сперва героиня (Лиззи Брошер) помогает ему прятать тела, потом участвует в самом ритуале удушения. У нее реально едет крыша, а глаза смотрят на мир все с большим изумлением. Путешествуя по Франции на микроавтобусе, сладкая парочка не забывает заниматься разнообразным сексом, однако время от времени в глазах героя появляется некоторая неподвижность, а это значит, что настал час очередной жертвы. «Уйди же в мир иной невинной!» – обращается он к молодой проститутской душе и сдавливает ладонями очередную тонкую юношескую шею.
Российский фильм Сергея Лобана «Шапито-шоу», несмотря на хронометраж (207 мин.), показался глотком чистого воздуха на фоне иных конкурсных фильмов. Он идет с антрактом, как в театре, то есть в первом действии вам предлагаются два акта под названием «Любовь» и «Дружба». А после антракта – еще действие, в котором тоже два акта – «Уважение» и «Сотрудничество». Фильм исследует четыре типа отношений, которые чаще всего связывают людей, и каждому типу автор посвящает по новелле. Причем, как положено в хорошей драматургии (сценарий Марина Потапова), каждый тип отношений проходит проверку на прочность.
В любом случае все персонажи всех новелл оказываются в сладком южном городе, с его знаменитой античной аллеей и каменистыми пляжами, и попадают в кадр в течение всего фильма, либо как герои, либо как статисты. Это дает дополнительный объем, а исполнение каждым из них песенки в местном шапито становится лирическим автопортретом персонажа. Разве что Мамонову в шапито места не нашлось. Но он и выделяется в фильме своей глубиной и, воспитывая сына («Парня в горы тяни, рискни…»), единственный, кто добивается своей цели.
Так что петь ему доверили на пляже в компании глухонемых. Да и какой Мамонов «шапито-шоу»? Он настоящий. А в целом фильм можно оценить весьма высоко, так как такой раблезианской повествовательной щедрости кинематограф давно не предлагал зрителю. Фильм получился очень вкусным, надеюсь, режиссер не выговорился полностью, и у него хватит вещества жизни для нового фильма. Не знаю, что решит высокое жюри, но я «Перевод с американского» и «Шапито-шоу» для себя уже наградил за интересно прожитое время.