Пять лет назад появился первый номер нашей газеты. Тогда же театр «Современник» отмечал свой пятидесятилетний юбилей. И судьба театра, доверившегося самозванным «новаторам», вызывала много тревог и вопросов. Что изменилось за эти годы?
В афише «Современника» уже нет ни «Гразы» (именно так!) Н. Чусовой, ни «Антония и Клеопатры» К. Серебренникова. Кажется, болезнь, заразившая многие театры и давшая нам немало вульгарных и глупых переделок Шекспира и Островского, понемногу проходит. И проходит во многом благодаря зрителю. Как только хилый поток извращенных «театроведов» с очень специфической «театроведческой» ориентацией покидает премьерный зал, чтобы превозносить очередную режиссерскую «куклу», в зал приходит главное лицо театра – нормальный зритель.
И он требует нормальной эстетической пищи. И вот вопрос – что это за пища?
Это хорошо сказать – норма, нормальный. Как будто у нас на Руси норма у кого-то в кармане, как складной метр, – вынимай и прикладывай. И все-таки мы как-то смутно, но чувствуем, о чем речь.
Все-таки есть понимание того, что такое театр, исполненный ненависти и презрения к жизни, к женщине, к семье, к человеческому достоинству, к великолепным образцам культуры, к служению чему-то, что превышает тебя. И что такое театр, который все это знает и любит. Есть понимание того, что существуют добротная драматургия, грамотная режиссура, обстоятельно выращенные актерские образы. Во всяком случае, новая работа театра «Современник» – спектакль «Враги: история любви» по роману Исаака Башевиса-Зингера в постановке Евгения Арье – пользуется чрезвычайным зрительским успехом. Именно потому, что вместе с нею «Современник» явно приближается к «норме», выздоравливает от многочисленных болезней.
Роман Башевиса-Зингера, конечно, переложен для театра с купюрами. Но дух и стиль автора живо чувствуются и в сценическом пересказе. Речь идет о драматической судьбе еврея по имени Герман Бродер, который во время войны отсиделся на сеновале. Теперь он живет со своей польской служанкой, которая его и спасла от нацистов, любит роковую Машу, которая пережила концлагерь. И неожиданно получает еще один удар судьбы – возвращается его первая жена Тамара, которая считалась погибшей... Нью-Йорк начала 50-х, густой еврейский колорит, остроумие, морализм, особая мистическая философичность, блистательно яркие образы – все достоинства автора выявлены на сцене.
И эти достоинства выявил постоянно работающий в Израиле Евгений Арье. И это правильно – как говорится, «каждому валенку свой фасон». Не может любой режиссер ставить любую пьесу. Для Башевиса-Зингера хорош именно Арье – режиссер. Автора он несколько «приземлил», избавил от пряного демонизма, усилил комизм изображенной ситуации – но в меру, со вкусом. Несмотря на Нью-Йорк 50-х годов и тему холокоста, публика видит на сцене прежде всего классический любовный треугольник, на глазах превращающийся в квадрат. Видит, как симпатичный слабоватый характером парень с седыми волосами окончательно запутался между долгом и страстью. И как трио сильных женщин наступает на его неуверенное «соло»...
Арье прекрасно знает театральную моду – что, так сказать, носят в данном сезоне. Он использует и экран, на котором время от времени показывают крупные планы заранее снятых актеров; и выезд декораций на маленьких тележках; и быстро двигающиеся ширмы, позволяющие моментально сменить место действия. Все это стоит недорого. Сегодня экран повесят, завтра еще что-нибудь выдумают, вместо того чтобы просто-напросто играть повыразительнее. «Дорогого стоит», на мой взгляд, только умение Арье работать с актерами.
Вот по чему изголодался, истосковался наш «Современник»! Одна из лучших трупп в стране работает далеко не в полную силу. У Галины Волчек острый глаз на актерский талант. Она собрала в своем театре десятки звезд. Но кому доверить эти сокровища? И Чусова, и Серебренников, и Туминас только слегка-слегка использовали актерские индивидуальности, эксплуатируя одну-две краски, не больше. О развитии, обогащении и речи не шло. Арье очень уж больших чудес нам не явил, но индивидуальности актерские, конечно, в его постановке задышали, ободрились, зажили полноценной жизнью.
Радуюсь за прекрасного актера Сергея Юшкевича (Герман Бродер). В нем нет поверхностной «блистательности», но это глубокий, умный артист, создавший в спектакле «Враги: история любви» трогательный образ не столько конкретного еврея 50‑х годов, сколько «послевоенного мужчины» в символическом отображении. С его претензиями к Создателю и страстной тяге к любви и самоубийству, с диким количеством неоплаченных долгов и вечно больной совестью. В этом и проблема – в больной совести, ведь циник и палач легко справились бы с теми вопросами, над которыми плачет седой, грустный мальчик с жалобными губами и озорными глазами. Чулпан Хаматова (Маша) вызывает неизбывное томление, кажется, всего зрительного зала – рыжая чертовка с абсолютно совершенными ногами, она не столько Маша, сколько праматерь человечества демоница Лилит! Неутолимый и злобный огонь терзает пожизненно несчастную Машу, и ее черные глаза кажутся сожженными этим огнем. Именно в этом образе пафос автора ясен: и Бог – это женщина, и дьявол – это женщина, и в этом раскладе выбор для человека – великая иллюзия...
Нежная, смиренная Ядвига (Алена Бабенко), лепечущая любовные речи с нежно-шелестящим польским акцентом, – вроде бы полная противоположность Маше. Но будет отличная сцена, когда Ядвига, разумеется, мечтающая о браке с любимым, в припадке ревности рвет на себе платье и отчаянно ругается по-польски. Тут и видно, что основа у всех женщин одна – как бы не разнились вариации! Третья претендентка, жена Тамара, менее выразительна, потому что ее играет несколько деревянная и дидактическая Евгения Симонова, которая всегда почему-то похожа на школьную учительницу младших классов. Для этого образа такая краска годится вначале, а потом все-таки хочется увидеть в Тамаре женщину и чувства женщины, что требуется и по сюжету, и по духу спектакля. Но Симонова с этой стороны перед зрителем отчего-то никогда не открывается. В любом случае выбор героя ясен – от Чулпан Хаматовой можно уйти только в могилу. Со сцены «Современника» веет настоящим жаром страсти, и бурные объятия героев прямо в телефонной будке кажутся цитатой из какого-то еще неснятого, но обворожительного фильма...
Короткие сценки идут быстро, отлично исполнены маленькие роли. Особенно радуют зрителя Таисия Михолап в роли мамы Маши и Григорий Острин в роли неунывающего инвалида. Успех несомненен, а рецепт его вроде бы несложен: полноценная проза или драматургия с важной для зрителя темой, подходящий режиссер. А вслед за этим и актеры раскроются, ведь хорошие актеры есть в любом театре.
Но не так-то все просто. Вот вслед за «Врагами» в «Современнике» поставили на малой сцене «Время женщин» по роману Е. Чижовой. Ободренные «Врагами», зрители на этом спектакле несколько скисают. Башевис-Зингер – лауреат Нобелевской премии по литературе, Чижова – лауреат «Русского Букера». Но нельзя доверять ярлыкам – и лауреаты Нобелевки, и лауреаты Букера бывают всякие, в том числе и лишенные настоящего таланта. И если Башевис-Зингер доказывает свою полную пригодность для театра, то Чижова – наоборот: постановка обнаружила совсем уж явно пустоту и фальшь ее романа.
Рецепты успеха хорошо писать «снаружи», а внутри, когда театр в пути, все далеко не так очевидно. И все-таки наш «Современник», похоже, выздоравливает. К нашей всеобщей радости.