Возможно, разделение «Предстояния» и «Цитадели» антрактом длиной в год было не лучшим решением: первую часть фильма многие просто не поняли и предъявляли ей претензии по части недостоверности, которые теперь можно полностью снять.
Титаническая картина Михалкова не имеет отношения к правдоподобию и достоверности, к фактам и цифрам, к «букве» Великой войны.
Вот что такое «цитадель», которую штурмуют наши солдаты?
Это загадочный серый замок, грозно высящийся в тумане, откуда веет Вагнером и где «крутит свои диски пулеметчик Ганс», очкастый любитель белой мышки и арий из «Тристана и Изольды».
А товарищ Сталин (Максим Суханов) – разве есть в этом пупырчатом драконе, глядящем красными глазами сквозь свою временную человеческую оболочку, что-то реалистическое?
Итак, «Цитадель» – мистическая и мифологическая лента не о букве, но о духе Великой войны. Жестокая и нежная поэма о России, которую автор вслед за рекомендацией поэта «умом не понимает». А понимает душой, сердцем, «духом и брюхом» – и понимает что-то главное.
Две линии повествования – дочь на войне, отец на войне – сохранены. Надя (Надежда Михалкова) продолжает служить, но от контузии теряет голос (и становится от этого, кстати сказать, куда более выразительной). Сражаясь за вывоз раненых, Надя даже стреляет в ногу тупому шоферу, бросающему людей на погибель. В колонне грузовиков, в кузове, под бомбами рожает несчастная женщина (Анна Михалкова), которую изнасиловали немцы. Нового нежеланного гостя раненые бойцы предлагают назвать Иосифом Виссарионовичем и чудом спасшиеся от смерти начинают петь и хохотать. Страх и тревога сменяются бурным весельем! В разбомбленной колонне, в сожженном поле, в крови и грязи, завернув в последнюю чистую рубаху рожденного от врага детеныша, люди радуются и ликуют.
Комдив Котов занимает в пространстве фильма на этот раз куда больше места. Он делает драматическую вылазку «в мир», в тот дом, где когда-то был счастлив и откуда, от любимой жены Маруси его увезла «черная маруся». Митя, ныне полковник НКВД, тяготеющий к смерти, но поневоле живущий и выполняющий приказы Хозяина, которому он дал адскую присягу, забирает комдива от цитадели и везет в прошлое.
В ту реку, в которую, как известно, нельзя ступить дважды…
Река обмелела, березовый лес срублен – немцы понаделали из него крестов на могилы, дом как-то съежился и потускнел, хотя все его обитатели живы. И смешные старушки, и рассеянный профессор, и разбитная мамочка, и круглолицая Мохова, и спелая, златовласая Маруся. (Правда, большинство ролей исполняют другие актеры, нежели в «Утомленных солнцем», – время, время!) В этой части картины Михалков создал потрясающее чувство утраты, исчезновения счастья, безжалостной энтропии. Все не то! Все не так! Комдиву вернули ордена, он умылся, побрился и снова стал бравым мужчиной, он сменил штрафные обноски на элегантный белый китель – но жизни и любви не вернешь. Маруся (Виктория Толстоганова) сошлась с Кириком (чудный, как всегда, Владимир Ильин), прижила ребеночка – опять пищит очередной не слишком-то жданный гость в этом мире!
И комдиву в этом раскладе места нет, он не нужен, он страшен, как привидение.
Маруся с Кириком и прочими обитателями дома сбегает от бывшего мужа. Тот на белой лошадке догоняет их на станции – и понимает, что ничего не вернешь.
И тут обезумевший от скрытого горя, ощерившийся, как зверь, комдив попадает в эпицентр свадьбы безногого солдата (отлично сыграл Павел Деревянко) и сочной девахи. Как проводы в армию в «Родне», эта свадьба возвращает героя в лоно кипящей национальной стихии. «Снова пьют здесь, дерутся и плачут!» Герой бросается в людей, как в море, и, если его личная жизнь погибла, – общее море всегда готово принять, поцеловать и налить стопочку. Потому что – живем. Безрукие, безногие и безголовые, несчастные и глупые, вороватые и озлобленные – живем, пьем, любим. Который год, который век – выигрывая все войны на своей земле.
Этого не может быть, этого не должно быть, но это есть.
Но обнимает невесту безногий солдатик, визжит гармошка, хохочут бабы, и в чистом поле не известно от кого опять рождается младенец, и дочь ищет отца, и находит его, и проносит беду, и сама собою падает грозная цитадель, штурмовать которую русские идут, точно в былине, с палками и кольями на бедовых плечах…
Режиссера отличает феноменальное чувство национальной стихии. Можно не принимать его своеобразной, очень личной, мифологии. Хотя у нее много естественных корней – и фольклорных, и литературных. Но трудно не почувствовать, как мужественно человек сражается за то, во что он верит, что ему дорого.
(Я уж не говорю, как это снято. Это снято так, как умеют в этом мире, может быть, три-четыре человека, да и то – не наверняка. Потому что энергетически Михалкову равных, по-моему, нет.)
Кроме символов и мистики, в «Цитадели» есть четкий сюжет, хорошие актерские работы, огромный труд сотен профессионалов – и вполне уникальное, на грани мистерии, существование на экране самого Никиты Михалкова.
Не вижу никаких причин, почему бы зрителю не посмотреть эту картину.
Мне она не только улучшила настроение и повысила жизненный тонус – у меня обострилось «чувство Родины», причем оно, это чувство, оказалось радостным и светлым.