Народный артист России Виктор Сухоруков – один из самых работоспособных актеров отечественного кинематографа. После дилогии Алексея Балабанова «Брат» и «Брат-2», сделавшей его знаменитым, Виктор Иванович снялся еще в 50 картинах. На недавнем кинофестивале «Окно в Европу» в Выборге он был самым ярким персонажем. Сначала на кинофоруме отметили 20-летие «Бакенбардов», где Сухоруков сыграл свою первую большую роль, затем 10-летие «Брата-2». А потом Сухоруков предстал в новой картине Станислава Говорухина «В стиле jazz».
- Виктор Иванович, а ведь большинство картин, в которых вы снялись после «Брата», в широкий прокат так и не вышли. Вам не обидно?
– Конечно, обидно! С распадом СССР на постсоветском пространстве была разрушена сеть кинотеатров. Теперь наши прокатчики во главу угла ставят не искусство кино, а бабло. Им же только деньги подавай – много и быстро. Про наши, российские фильмы они говорят: этого никто смотреть не будет! Никакой ответственности перед своими людьми – только жадность. Они закупают и рекламируют все подряд, и все это разнообразное голливудское дерьмо!
– Это правда, что вы сейчас снимаетесь в роли Никиты Хрущева?
– Фильм не о Хрущеве, а о его времени. Режиссер Сергей Попов снимает по заказу Первого канала многосерийный фильм «Легенда о Екатерине». Картина о Екатерине Фурцевой, ее блестяще играет Ирина Розанова. Моя роль – одна из главных. Материал масштабный, огромные массовки. Вот недавно снимали XX съезд КПСС. В Кремле, прямо в Георгиевском зале. Все очень серьезно.
– Трудно сыграть такого деятеля, как Хрущев? Вы его представляете в качестве самодура?
– Почему? Самодуры так высоко не поднимаются. Нет, это изощренный, хищный, циничный, расчетливый, умный человек. Уверяю вас, глупец бы даже до райкома партии не добрался… Противоречия, нестыковки, плюсы и минусы производят такие взрывы в биографии Хрущева, которые как раз интересно играть. Я не изображаю Хрущева клоуном, кукурузником, я не буду смеяться над ним. Буду играть человека, который достиг высшей власти, идя по трупам. И в то же время покажу Никиту Сергеевича, каким его знают немногие. Покажу влюбленность, ревность. Принято считать, что ловеласом был Брежнев. А, знаете, сколько детей было у Хрущева? Пятеро. У него и незаконнорожденные дети были.
– В возрасте под 50 вы уехали из Петербурга в Москву. Если бы в Питере остались, как бы сложилась ваша судьба?
– Те, кто остался, кто живет в Петербурге, мне сегодня жалуются: у них нет роста. Они актеры не хуже меня, но остались там же, как будто десяти лет не прошло. Скорей всего, со мной случилось бы то же самое. Даже хуже. Я бы просто спился. Я вам скажу страшную вещь: в Питере я пил, в Москве мне не пьется. Уже 11-й год как не пью. А в Питере из Бехтеревки не вылезал. Меня выгоняли по статье. Волчий билет у меня был, к театру не подпускали, я бедствовал, бродяжничал, вкалывал грузчиком, посудомойщиком, хлеборезом. После рюмки-двух мог сорваться и полететь в бездонную пропасть…
– А сейчас у вас, значит, «трезвость – норма жизни»?
– Да, после стольких лет трезвости я уже забыл «прелесть» воздействия алкоголя. Забыл, каким я становлюсь в таком состоянии. Раньше я плыл и плыл, летел и летел, отдаваясь судьбе. А сейчас, наверное, стал скупее в желаниях, как говорил Есенин, но в трезвости я воспринимаю мир очень интересным.
– Вы же еще и курить бросили…
– С 1992 года не курю. В те годы в Питере в ларьках не было папирос. Помню, маюсь на Васильевском острове в очереди за куревом, а у меня язва желудка. Мне больно, а я стою – дурак… Я понимал, что курение – главный враг для желудка, что надо бросать, но это так тяжело, невыносимо. И тут я понял, что неправильно употребляю глагол: не бросать надо, а объявлять войну. И я себя отправил на фронт, на войну с папиросами. Мой враг был не Гитлер, а курение. У меня были окопы, бои, у меня были поражения, когда я лежал на второй день, когда меня трясло, колбасило, и был холодный пот, как у настоящего наркомана. Но я тогда говорил себе, как у Аркадия Гайдара: мне бы только три дня простоять и три ночи продержаться. И после этого я уже никому этих трех дней не отдам. Я шел на войну умирать, но я ее победил, эту папиросу!
– И сейчас вы находитесь в прекрасной физической форме! Как поддерживаете себя в тонусе? Тренажеры, бег по утрам?
– Нет, форму никак особо не поддерживаю. Живу и живу. Иногда остеохондроз дает о себе знать, то плечо заболит, то палец онемеет, то в глазах двоится… И роли нелегко даются. В театре Моссовета в спектакле «Царство отца и сына» я играю Федора Иоанновича. Отыграл спектакль – заснуть не могу. Не спится, и все тут. Колобродит внутри все, нервы на взводе. К пяти утра угомонишься – хорошо. Но без помощи снотворного. И конечно, без рюмочки. Такой уж у меня темперамент! Иногда это мешает, но я своим темпераментом стараюсь все-таки управлять.