Большое кино и «большая наука» – применительно к России – как-то давно не сливались в творческом экстазе. Причин тому, причём вполне объективных, предостаточно. Пресловутые девяностые (обойдёмся без ставшего уже штампом определения «лихие») оттоптались на обеих этих сферах нашей жизни со всей возможной жестокостью. Но…
Раскручивающаяся по спирали жизнь никуда не исчезает. Тёмные полоски сменяются светлыми, чёрные дни – обнадёживающими, а те, в свою очередь, – временами бурного роста, роста уже иного, освежённого, переосмысленного качества, унаследовавшими самое стоящее из времён прошлых и переплавившего его в иное, современное, молодое и дерзкое…
Выходящий вскоре в прокат фильм «Атомный Иван» – детище именно вышеупомянутого роста. Результат нового понимания мира насущных материальных необходимостей и имматериального творческого всплеска. Первое воплощает неизведанная для обывателя стихия атома, второе – молодая, но уже прекрасно себя зарекомендовавшая команда кинематографистов: режиссёров, актёров, операторов, продюсеров.
Наш сегодняшний собеседник как раз из этой команды. Григорий ДОБРЫГИН сыграл в фильме главную мужскую роль.
Григорий молод (17 февраля ему исполнилось 26 лет), однако уже прекрасно известен самой широкой и, между прочим, взыскательной публике. Мировое признание – это тоже про него. Шагом к оному признанию стала работа Григория в фильме «Как я провёл этим летом», «выстрелившим» (что характерно, для многих неожиданно) два года назад на Берлинском кинофестивале. Высшая награда этого маститого кинофорума за лучшую мужскую роль нашла в лице Добрыгина своего хозяина.
– Григорий, первая роль в большой картине, и сразу признание. Если отставить в сторону эмоции – дало ли это вам нечто, актуальное и на сегодня, по прошествии определённого времени, и на все те годы, которые вы будете в кино?
– Безусловно. Назовём это прививкой. Прививкой, которую я бы назвал «Как делать кино». Настоящее кино, разумеется. Как в любом деле, здесь есть то, что можно назвать «ручной работой» и «производством». Алексей Попогребский, режиссёр-постановщик «Как я провёл этим летом», явил прекрасный пример именно ручной работы высшей пробы. В немалой степени этому способствовали особенности съёмок картины, конечно. Ну представьте себе эту изоляцию от шума внешнего мира, обстановку самой настоящей, в незамутнённом виде, экспедиции, океан, баня раз в неделю и так далее и тому подобное, когда всё видно, когда, всё – как на ладони, когда исчезает даже малейшая возможность взятия фальшивой ноты…
– И теперь вы предпочитаете только «ручную работу»?
– (Улыбается.) Я предпочитаю разумный, естественный баланс. «Производство» не означает отсутствие интересных сценариев, понимающих неуловимые тонкости и нюансы режиссёров, прекрасно чувствующих атмосферу продюсеров. Главное для меня – не быть сметённым машиной этого производства. Думаю, таково желание любого актёра, это естественно…
– «Атомный» проект заинтересовал вас потому, что вы усмотрели в нём возможность вот этой самой «несметённости»?
– Во многих вещах я не оригинален и не склонен к изобретению велосипедов. Сценарий интересен – можно говорить о работе. Не интересен – а таковых, увы, будет побольше, – бездушен, штамп на штампе, клише на клише – значит, нет. «Атомного Ивана», в смысле сценарий, написал Максим Курочкин, человек, творчество которого мне близко. Самая главная черта предложенного – это убедительно! Есть история, хороший юмор, есть смысл – мне интересно…
– Григорий, вы играете молодого учёного, можно даже сказать, чуть ли не фанатично преданного науке, извините, а как у вас с физикой? Ну там представление об устройстве атомного ядра, пару формул на доске изобразить…
– (Смеётся.) Понял. Понял вопрос… По физике у меня в школе была твёрдая, хорошая четвёрка. Но школа была давно. Фильм прежде всего о взаимоотношениях людей, волею судьбы помещённых в мир атомной энергетики, творящих этот мир собственным трудом каждый день…
– У, скажем так, широкой публики упомянутый вами мир атомной энергетики, зачастую ассоциируется с… э-э-э… «картинками» из популярной, не обременённой излишними знаниями литературы: зона, сталкеры, мутанты… Вы нечто подобное почувствовали, попав на реальную АЭС?
– Атмосфера, конечно, впечатляющая, ничего не скажешь. Сама процедура попадания туда – а занимала она до полутора-двух часов, объект-то режимный – уже навевала такую уважительную серьёзность. Ну и вообще, честно говоря, это вот пересечение черты порождало ощущение путешествия в будущее. И люди, конечно… У меня даже в голове сложилось определение – «работающие над невидимым»… А невидимое – сложно, загадочно, таинственно…
– Василий Бархатов – в принципе театральный режиссёр. Есть какие-то особенности взаимодействия с «театралами» на съёмках?
– В сущности – никаких. Театр, кино – здесь ведь дело в использовании, м-м-м, выразительных средств, при этом сами эти средства пластичны и оборачиваемы в обе стороны. А на «Атомном Иване» мы работали совершенно замечательной командой. Когда все примерно одного возраста, одинаковых взглядов на работу – получается здорово!
– Твой герой Иван – это ты полностью? Или частично?
– (Улыбается.) Я, но только в чём-то… Он такой… горячий, что ли… Берётся за всё, берётся с огоньком, чуть ли не фанатично, однако довести до конца ничего не может. В этом – я (смеётся).
– Ну уж, конечно, «недоведение» до конца не про вас! И какие проекты сегодня надо закончить?
– Съёмки в проекте «Территория». Тоже экспедиция, тоже о тех, кто работает в условиях, скажем так, одиночества, изоляции; как-то мне вот так везёт на подобные проекты. И конечно же, учёба: актёрский курс в ГИТИСе (ныне РАТИ) закончил, теперь изучаю режиссуру там же, у Олега Львовича Кудряшова. И извините, убегаю – репетиция через пять минут…
– Удачи вам!
Аргумент режиссёра
Василий БАРХАТОВ:
- Чаще всего, когда мы говорим атомная промышленность, подразумеваем сразу Чернобыль или Фукусиму, какие-то ужасы и кошмары. Но проходит время, всё становится на свои места, и весь мир приходит к пониманию, что будущее за атомной энергией. Экономическое будущее, экологическое будущее, инновационное будущее. Атом – очень широкое понятие, а мы об этом практически ничего не знаем. Это ядерная медицина, которая спасает человеку жизнь и даёт надежду; это антитеррористические системы, которые молча заботятся о нашей с вами безопасности; это великий ледокольный флот; это космические исследования, сегодня без атома невозможные. Одна из моих задач состояла как раз в том, чтобы изменить негативное отношение к «атомной» теме, во многом, если не во всём, навеянное мифами и домыслами, «перебив» его простой, иронической, тёплой человеческой историей про любовь, взаимоотношения и мирный атом, с которым живёт герой картины.
До сих пор многие считают – и это, кстати, очередной миф, – что атомщики – это одержимые самоубийцы, которые чуть ли не рассовывают голыми руками уран, заставляя атомную станцию давать электроэнергию. Я же хотел показать, что на атомных станциях работают интересные, очень неглупые люди со своим восприятием мира, со своими личными проблемами, со своим внутренним понятием счастья. Конечно, они одержимы своей работой, но любой, кто любит свою работу, в какой-то мере одержим...
Аргумент генерального продюсера
Елена ГЛИКМАН:
- Герои фильма нашли себя в такой сложной профессиональной области, как ядерная физика, они не боятся трудностей, они, как и многие молодые люди, находятся в постоянном поиске и пытаются шаг за шагом определить своё предназначение в этом мире. Сложные проблемы, которые возникают у них на пути, в нашем фильме решаются через самоиронию, через шутку, скорее через обманчивую лёгкость бытия, нежели через серьёзную попытку разобраться в такой сложной сфере, как атомная энергия. В фильме раскрывается ещё одна любимая тема, которая так ярко прозвучала в 60-х годах, – это «физики и лирики». В «Атомном Иване» иное прочтение этой темы: здесь показано соединение в каждом человеке и физика, и лирика, это не противостояние начал, а мирное сосуществование...
Аргумент сценариста
Максим КУРОЧКИН:
- Как и многие другие, я полон атомных фобий и страхов. Но я влюблён в будущее, а будущее умеет жить с атомом мирно. Иначе его – будущего – нет. Сейчас мы только учимся диалогу с атомной энергией. Но мне иногда кажется, что технология управления распадом ядра за многие годы стала более совершенной, чем технология взаимопонимания между людьми, между мужчинами и женщинами. Я хотел написать сценарий о том, как непросто приходится в любви всем, даже весёлым людям…