В прокат выходит картина Андрея Смирнова «Жила-была одна баба», рассказывающая о жизни простой бабы России с 1909 по 1921 год. Душераздирающее зрелище.
Когда в 1909 году (ещё мирном, ещё сытном) самодурный свёкр по навету отстегал вожжами свою невестку, бабу Варвару, до кровей, до костей – она пошла в сарай, чтоб повеситься. В общем, это было самое лучшее, что злосчастная баба могла сделать. Таким образом она спасла бы себя от длинной череды мук и унижений. Правда, два раза в жизни ей посветило солнышко, и она встретила хороших мужчин (в исполнении М. Аверина и А. Серебрякова). Но эти лучи света потонули в пучине страданий без конца и края...
Фильм режиссёра Андрея Смирнова («Белорусский вокзал», «Осень») уже упрекают в русофобии, но никакой русофобии там нет и в помине. Один только образ старенького сельского батюшки (прекрасная работа Всеволода Шиловского после долгого перерыва!), который смиренно возится с паствой и умирает как герой, не будучи никаким героем, – доказывает любовь автора картины к своему народу.
Но это беспокойная и мучительная любовь, и глаз этого художника видит прежде всего страдания. Бывает, знаете ли. Тем более в красивых картинках сейчас недостатка нет – так отчего не пожертвовать комфортом и не попробовать посмотреть на попытку рассказать о своем понимании правды?
Картина стилизована под «документ», мы как будто видим съемку настырного и вездесущего репортера. Вот он снимает этнографически достоверную сельскую свадьбу, а вот забирается прямо в постель к молодым. И мы видим, что муж плохо соображает, что делать с женой, а та боится предстоящего соития до истерики. Всё грубо, жестоко, всё по праву силы. Лютуют мужики при царской власти, лютуют при большевиках – да ещё и хуже и гаже прежнего. Кроткая, почти бессловесная баба с глазами затравленного зверька (Дарья Екамасова) вынесет уйму насилия, прежде чем встретит хорошего мужчину, – но его быстро и безжалостно отберёт судьба. «Очистите историю от лжи историков, и вы найдете только большее или меньшее количество убиенных», – писал Салтыков-Щедрин. Добавим: и замученных и обесчещенных женщин. Жалость и сострадание к простой бабе, «терпиле истории», пронизывают весь мучительный и клочковатый фильм Андрея Смирнова. Но и такой взгляд на историю страны тоже имеет право на существование.
Репортажный метод то и дело уступает художественной, символической выразительности кадра. Когда большевики выносят икону Божьей Матери из церкви, народ стонет и рвётся, а его начинают поливать из пулемётов – сердце содрогается. Когда мятежные тамбовцы вступают по пыльной дороге в село, а на коне, браво избоченясь, сидит командир (Ю. Шевчук) под песню «Трансваль, Трансваль, страна моя...), – сердце радуется. Вот ведь, не все сразу легли под сатанинскую власть, воевали за землю и веру (тамбовское восстание крестьян, о котором идёт речь в картине, было одним из крупнейших в Европе).
И не надо путать достижения русской цивилизации в ХХ веке с действиями советских властей, приписывая им все завоевания трудящихся. Неприятие коммунистической идеологии, которая хоронит религию и частную собственность, вовсе не является отрицанием труда людей и достоинства страны!
Режиссёр действительно ненавидит большевиков, а людей, которые работают на земле и молятся в храме, – любит и сострадает им. Трудно усомниться в его искренности. Но проблема восприятия картины остаётся всё-таки в большом напряжении.
Есть, правда, и предел выносливости зрителя. Он в данном случае нарушен. Не потому, что слишком страшно и горько – а потому, что длинно и с композиционными просчётами. Фильм снимали так долго, что следы разных «геологических пластов» слишком очевидны. Стилизованная под живую – речь бывает невнятна, неразборчива. Актёрские лица иной раз размыты, с трудом узнаёшь знакомых. Художественная выразительность жертвуется в пользу «правды жизни». Но ведь эта «правда» тоже искусственная, условная, ведь не прятался же оператор с камерой за кустами в 1909 или 1917 году, чтоб снять муки героини!
«Жила-была одна баба» – искреннее и серьезное высказывание. Только вот вывод из него следует один, как в книге Иова: «прокляни час своего рождения и умри». Возможно, это правда, но с этой правдой жить нельзя – и оттого, я думаю, многие посмотревшие фильм просто заблокируют его в уме. Жить-то надо.