Фильм о холокосте без сцен насилия получил два «Оскара»

По итогам недавнего вручения «Оскаров» за 2024 г. картина Джонатана Глейзера «Зона интересов» получила две статуэтки: за лучший фильм на иностранном языке и за лучший звук. Глейзер смог сказать нечто новое в вечнозелёной теме о холокосте без единой сцены насилия или трупа в кадре. «Зона интересов» – это кино о той самой банальности зла, которую Ханна Арендт определила как «ужасающую нормальность» в подчинении бесчеловечным законам.

У задумчивого интеллигентного Рудольфа (Кристиан Фридель) большая и дружная семья: жена Хедвига (Сандра Хюллер) и пятеро детей. Папа хорошо зарабатывает, что позволяет ему содержать богатый дом с прислугой, бассейном и большим садом. А также вывозить семью в автомобиле на живописную речку, чтобы насладиться пикником в тишине. Он прекрасный отец – катает ребят на байдарке и читает им на ночь про злую ведьму, которую Гензель и Гретель сожгли в печи. Рудольфа и коллеги уважают: в его день рождения они собираются у его крыльца и рукоплещут. А по утрам за калиткой его ждёт слуга с конём, на котором он предпочитает доезжать до офиса. Всё это выглядит внушительной картиной успеха предпринимателя, но Рудольф вовсе не вице-президент «Дженерал Моторс». Он – комендант Освенцима.

«Зона интересов» является вольной экранизацией одноимённого романа сэра Мартина Эмиса, где каждая глава посвящена определённому персонажу и даже есть лирическая линия. Но режиссёра Глейзера потряс всего один факт: семья коменданта Рудольфа Хёсса жила буквально за забором концлагеря. Никто не мешал им построить или купить дом в километре-другом, чтобы в идиллическую жизнь детишек не вторгались собачий лай, выстрелы и крики обречённых людей. Чтобы их периодически не осыпало из трубы крематория пеплом, который они по наивности принимают за снег.

Но Хёсс – крепкий хозяйственник, который хочет быть поближе к производству. Показано, как к нему в кабинет приходят подрядчики с новой моделью печи, которая способна функционировать без простоев в круглосуточном режиме: камеры вращаются по кругу, что даёт им возможность остывать попеременно. «Сжигание, охлаждение, расчистка, загрузка – и так до бесконечности» – приличная фирма, которая до войны делала обычные печи и домны, подстроилась под техзадание заказчика.

Начальство ценит Хёсса именно за способность всё «по-человечески организовать», а комендант искренне радуется информации о скорой доставке по лагерям смерти 700 тысяч евреев из Венгрии – значит, его идеи снова востребованы и оценены. Никакой ненависти к евреям, которые гибли в Освенциме сотнями тысяч, рационализатор не обнаруживает. Они для него не люди, и сам он не вполне человек. Реальный Хёсс, которого после войны повесили перед его любимым крематорием, так ответил на вопрос, чувствует ли он себя массовым убийцей: «Надо слушать фюрера, а не философствовать». Экранный Хёсс искренне пытается улучшить работу конвейера, а крики и выстрелы давно не слышит.

По законам жанра за рефлексию должен отвечать кто-то из членов семьи коменданта. Чаще всего прозрение случается в ситуации столкновения с действительностью. Но в семье Хёсса все, включая детей, всё знают, понимают и пользуются. Кризис возникает не из-за прозрения, а на фоне возможной потери привилегий, когда Рудольфа переводят с повышением. Вроде бы надо радоваться за мужа, но Хедвига близка к истерике: здесь она «королева Освенцима», здесь она вырастила красивый сад, здесь её боится каждый встречный. А кем она будет «там», при штабе, среди генеральских жён?

Сандра Хюллер всё очевиднее претендует на звание европейской драматической актрисы №1, освобождающееся по мере старения Изабель Юппер. На нынешний «Оскар» были выдвинуты сразу два фильма с ней в главной роли – «Анатомия падения» и «Зона интересов», где она создала по-настоящему жуткого персонажа. При этом Хедвига Хёсс не садистка или поклонница расовой гигиены. Дочь уборщицы высоко забралась по социальной лестнице своей утиной походкой женщины из народа, потяжелевшей от родов и забот. К земле её тянет и менталитет. И она намерена с крестьянской нахрапистостью и упорством защищать свои завоевания, которые показывает приехавшей погостить маме: грядки с розмарином, кольраби и фенхелем, а также виноградную лозу, которая постепенно закрывает некрасивый бетонный забор между нею и концлагерем.

Грубоватая мама (Имоген Хогге) с её бытовым антисемитизмом поначалу тоже не видит ничего зазорного в существовании дочери, которой заключённые «поставляют» шубы, драгоценности и посуду точно так же, как пчёлы поставляют мёд: «Что это у тебя еврейки в доме работают?» – «Это не еврейки, это девушки из деревни». И никто из них не видит проблемы, что одних внешне не отличить от других. Но, послушав немножко звуки Освенцима, к которым её дочь потеряла всякую чувствительность, мама ночью собрала вещи и свалила восвояси.

А Хедвига не собирается уезжать даже в связи с переводом мужа. Его дело – служба, а её – дом и дети. Они нашли свой Эдем, а война скоро кончится. По всей видимости, «королева» не рассчитывает, что когда-нибудь закончатся евреи. И вряд ли стала бы возражать, если бы их место заняли поляки или русские. Одна из офицерских жён, тоже получающая «посылки» из-за забора, только утром рассказывала, что нашла бриллиант в тюбике с зубной пастой. И теперь заказывает побольше тюбиков. Фашист – это ведь не зигующий с трибуны оратор. Это значит встроиться в тоталитарную систему, найти в ней свой гешефт и поверить в свои «законные» права на него.

«Зона интересов» – это пугающе спокойное и безэмоциональное кино. Зрителя окружают минималистичные интерьеры и вычищенные от слишком ярких цветов кадры. Но особенно важна даже не музыка, а звуки, шумы и вибрации. Фильм тревожно «гудит» даже во время бытовых сцен, не переставая напоминать, что происходит за стеной.

Мы привыкли, что обычно режиссёр пытается «сделать интересно» массовому зрителю, беллетризируя самые серьёзные темы. Но Глейзер пошёл в противоположную сторону, очистив историю от драмы, от сюжета, от увлекательности. Никаких вам сильных монологов или любовных треугольников – только ежедневная рутина, сад, дети. Для съёмок воссоздали точную копию резиденции Хёссов, а по территории расставили полсотни камер. Съёмочная группа располагалась за пределами площадки, а актёры сами не знали, когда именно попадают в объектив. Существование в режиме реалити-шоу – это для большого кино редкий, но, как оказалось, эффективный способ достоверно изобразить рутину.

Дважды в фильме появляются чёрно-белые вывернутые в негатив эпизоды: польская девочка ночью оставляет яблоки, чтобы их утром нашли работающие заключённые. Для Глейзера эта девочка – ангел, хотя и выглядящий несообразно времени и месту, где главный герой, приходя с работы, высмаркивает в белоснежную раковину что-то похожее на сажу.

Режиссёр говорит, что снял фильм не о прошлом и не ставил задачу снова вернуться к событиям холокоста. Это фильм о будущем. В финале уборщицы бесстрастно чистят музей Освенцима: витрины с горами обуви и чемоданов узников, газовые камеры, где их земной путь подошёл к концу. Они тоже научились не замечать того, что не касается их работы и интересов. Банальность зла на том и держится – на маленьких людях, выполняющих приказы.